Уве Шомбург - Код Вавилона

Одной было лет шестьдесят пять. Глаза ее излучали уверенность и силу. Другая была намного моложе — лет тридцати.

— Помогите мне! Отнесите мальчика в безопасное место! — сказал Крис по-французски.

Старшая монахиня, не таясь, оглядела его с головы до ног, потом долго смотрела на Маттиаса.

— Можете спокойно говорить по-немецки. Я здешняя настоятельница и родилась в Австрии.

Крис коротко рассказал о том, что разыгралось внизу, в часовне, и на какую помощь он рассчитывает. Молодая монахиня издала возглас удивления. Настоятельница же, в отличие от нее, и бровью не повела. Она ничем не выказала, верит ли Крису.

— Вот! Присмотрите за мальчиком. Пожалуйста! — Крис протянул Маттиаса, и молодая монахиня приняла его на руки.

— Многие из нас живут во временных строениях на восточной стороне монастыря. Это наше пристанище вот уже двадцать лет. — Настоятельница указала в ту сторону, откуда они пришли. — Туда мы его и отнесем. А вы что будете делать?

Торнтен отпихнул монахиню в сторону и принялся орать на Салливана. Их лица были в сантиметре друг от друга, и Салливан со стоическим спокойствием выдерживал град оскорблений, проклятий и просто ругательств. Лишь побагровевшее лицо и дрожащие руки, вытянутые по швам, выдавали его волнение.

Джесмин и Анна сидели в углу, тесно прижавшись друг к другу. Анна беспрестанно нашептывала имя Маттиаса.

— Крис присмотрит за ним. Он в безопасности! — то и дело шептала Джесмин ей в утешение.

Торнтен со всего размаху пнул глиняную фигуру Мадонны в углу, она упала и разбилась на куски. Он кинулся к кресту, швырнул кадильницу на пол и в ярости остановился перед распятой фигурой:

— Скажи, это ты за всем этим стоишь?

Он, как безумный, пристально вглядывался в распятую фигуру Христа и победно рассмеялся, когда монахини в ужасе вскрикнули. Он вцепился в крест и, задыхаясь, дико тряс его, пока ярость не улеглась.

Зазвонил чей-то мобильник. Мгновенно воцарилась тишина.

— Чей мобильник? — налитые кровью глаза Торнтена сочились злобой.

— Мой, — не сразу ответил Дюфур и достал мобильник из кармана куртки. — Брат Иероним, — пробормотал он, взглянув на дисплей.

— С которым вы переговаривались по дороге сюда?

Дюфур кивнул.

— И что?

— Сейчас он будет здесь.

— Но ведь он, наверно, не один? Кто с ним?

— Папа Римский.

Торнтен молчал.

— Что, встретим гостей? — Салливан подошел к Дюфуру.

Торнтен посмотрел на обломки разбитой Мадонны. Потом отрицательно помотал головой:

— Нет! Нам надо скорее отсюда бежать. Как только они будут здесь, у нас уже вряд ли останется шанс. Надо сделать попытку с машинами. А какие еще у нас есть варианты?

— Я могу попытаться организовать вертолет. — Внешне Салливан полностью владел собой, но внутри у него все кипело. Этих унижений он не простит никогда. — Через наших людей в аэропорту. Клиника отпадает. Там жандармерия. Доберемся на машинах, куда сможем, и там нас заберут.

— Сколько времени на это уйдет?

— Два часа, а то и три.

— Слишком долго!.. Но другого шанса нет! Выполняйте! И потом трогаемся.

— Все? Мы даже наших людей не всех сможем взять.

Торнтен пренебрежительно отмахнулся:

— Чем больше у нас заложников, тем лучше. Бросить их мы всегда успеем. Звоните же, наконец!

Несколько минут спустя Салливан подтверждающе кивнул Торнтену.

Торнтен подошел к носилкам, у которых сидели Анна и Джесмин.

— Мы уходим. Вы идете с нами.

Крис прижался к каменной стене и выглянул в обширный монастырский двор, который тянулся с запада на восток через всю территорию метров на сто в длину и на тридцать в ширину. Здания напротив образовывали южную стену монастыря.

Крис побежал в сторону запада. Здесь все строения переплетались, переходя одно в другое, и всюду были арки и проходы. Как сказала настоятельница, дорога там есть.

Вдруг он увидел подворотню. Такую широкую, что в нее могла проехать телега. Ухабистая дорога вела вниз, переходя на другой стороне в наклонный пандус, спускавшийся на первую террасу.

Он прошмыгнул в подворотню и на другой стороне прильнул к стене. Теперь он находился чуть сбоку над тем местом, где они нашли вход в часовню.

Он присел на корточки. Нигде не было никакого движения. Но ведь должны же они были выставить посты! Тогда где они?

Внезапно он услышал голоса, что-то стукнуло. Шум шел оттуда, где находился вход в часовню.

Низенькая и узкая дверь располагалась в мертвой зоне, которая не просматривалась с того места, где стоял Крис. Он поднялся и, пригнувшись, метров на десять прокрался по пандусу вниз. Легкий бриз с запада был свеж и холодил его разгоряченное лицо.

С этого места он уже мог увидеть мертвое пространство наискосок. Дверь в часовню еще лежала в ночной тени, и вышедшие фигуры различались лишь схематично. Они прокрались к дороге, там свернули на юг, прочь от Криса в сторону главного входа.

Крис считал. Вот четверо в светлых рясах с капюшонами. Монахини. Вот Анна. Вот люди Салливана. Джесмин, вон идет Джесмин!

Если бы она сейчас оглянулась, посмотрела вверх в его сторону, он бы подпрыгнул. На мгновение, на секунду, чтобы она видела, что он еще здесь.

В этот момент одна из монахинь сорвалась с места и побежала прочь от группы в северную сторону.

До Криса донеслись негромкие окрики.

Монахиня внизу, на дороге, уже почти поравнялась с ним.

Один из охранников поднял правую руку.

— Нет! — Крис вскочил и вскинул свое оружие.

Из дула его пистолета полоснула молния. Хлопок его выстрела совпал с хлестким ударом другого выстрела.

Картезианский монастырь де ла Верне

Массив Мавров в Южной Франции

Утро среды

Торнтен стоял в тени стены и пристально смотрел на дорогу, которая налево уходила к главным воротам и к подъездному пути. По другую сторону дороги склон, поросший кустарником, круто обрывался, так что взгляду открывалась даль поверх темного моря холмов и долин на западе.

Светало.

— Все тихо, — сказал Салливан.

Торнтен вытянул шею и посмотрел направо, где на отдалении метров в двадцать деревянная лестница вела на первый уровень террасы.

— Надо торопиться. Десять минут — и мы у машин. — Он нес чемоданчик с остатками проб, а Фолсом держал в руках клетку с мышами.

Салливан жестом подозвал к себе двоих боевиков и поставил их во главе процессии. За ними отправились Фолсом и Зоя Перселл, потом Салливан и председатель. Позади них шли Джесмин, Анна, Дюфур и монахини под конвоем остальных пяти охранников.

Торнтен обдумывал следующий шаг. Когда они доберутся до машин, ему придется решать, кто останется. Он помотал головой, как будто мог тем самым отогнать от себя странный шум. Что-то было не так.