Уве Шомбург - Код Вавилона

— Поезжайте скорее. И так, чтобы это не привлекло внимания.

— Я могу воспользоваться личным самолетом одного бизнесмена, который нам уже неоднократно помогал.

— Обратите внимание… — Папа стиснул руки, беспокойно пошел в дальний угол, потом повернулся к Тиццани и проникновенно посмотрел ему в глаза: — Обратите внимание на кости, монсеньор! Обратите внимание, нет ли среди этих древностей костей!

Папа дождался, когда монсеньор уйдет. Потом посмотрел на часы. Владыкам приходится править неотлучно, и нет у них ни отдыха, ни выходного. Он взял телефонную трубку.

Понадобилось целых полчаса, чтобы была установлена связь с его собеседником.

— Ах, дорогой президент, да, я очень хорошо помню. Ваши поздравления и бесценные пожелания к моему вступлению в должность… моя просьба, да… необычное время… и обстоятельства — я знаю. Я хотел бы посетить Сен-Бенуа-сюр-Луар. Да, верно. Вы очень хорошо ориентируетесь. Крипта базилики — мы хорошо понимаем друг друга. Верно. Мощи святого Бенедикта. Нет, не официальный визит. Совершенно неофициально, вот именно.

После разговора папа подошел к маленькому алтарю у боковой стены. Шкатулка, украшенная сусальным золотом, в целости и сохранности стояла под простым деревянным крестом.

Он открыл ее и кончиками пальцев погладил крест, лежавший внутри. То был маленький крест из простого, но древнего дерева, якобы вырезанный в Монтекассино в те времена, когда святой Бенедикт был еще жив.

Он вынул крест и положил его на алтарь. Потом поднял дно шкатулки и вынул оттуда вкладыш, обитый бархатом. В нем по-прежнему лежали маленькая глиняная табличка с вдавленными значками и несколько листков пожелтевшей бумаги.

«Я воспрепятствую этому. На то я и пастырь».

Дрезден

Суббота

В дверь позвонили, и Джесмин Пирссон посмотрела на часы. Самое начало второй половины дня. Ее взвинченность сразу сменилась облегчением. Она уже дважды пыталась дозвониться до Криса. Но его мобильник был отключен.

Поскольку доктор Дюфур отложил тест, желая продолжить обследование Маттиаса, она решила вернуться в Дрезден. В субботу она отработает лишнюю смену, чтобы потом — может быть, в четверг — еще раз взять несколько дней и побыть с сестрой и Маттиасом.

За обратную дорогу она уже немного отошла от забот и тревог и теперь хотела отдохнуть. Она предвкушала радость встречи с Крисом.

Она поспешила к двери и нажала кнопку, отпиравшую дверь подъезда.

Сердце ее учащенно билось. Сейчас его радостная улыбка и горящие глаза поднимут ей настроение. Она надеялась побольше узнать об Индеворе, а также, может быть, о сексуальных ритуалах таитянцев. Может, с Крисом у нее случится то, что поможет ей пережить эту тяжелую фазу. О большем она в настоящий момент и думать не хотела.

Она открыла дверь и прислушивалась к торопливым шагам, которые на каждом этаже ненадолго замедлялись. Каково же было ее удивление, когда она увидела незнакомца, который поднимался по последнему пролету лестницы. Он был среднего роста, темноволосый, приблизительно ее возраста и смотрел на нее серьезным взглядом.

— Джесмин Пирссон? Меня зовут Спэрроу, — сказал мужчина по-английски. — Я из службы безопасности Тайсэби. — Она молчала, совершенно застигнутая врасплох. — Ведь вы сотрудница концерна Тайсэби здесь, в Дрездене, и ваш шеф — Уэйн Снайдер?

— Да… — Джесмин медленно переваривала неожиданность. — Что-то случилось с Уэйном? — она тут же перешла на английский. Будучи студенткой Института Макса Планка, она с первого дня вынуждена была говорить там по-английски.

Мужчина потоптался, поморщился и неуверенно откашлялся:

— У нас есть одна проблема в лаборатории. Поскольку вы его ассистентка, я прошу вас отправиться туда со мной.

— В чем же дело?

— К сожалению, я не могу вам сказать. Я в этом ничего не понимаю. Меня всего лишь послали за вами. Внизу ждет такси.

— И кто вас послал?

— Шеф службы безопасности, мистер Салливан. Он специально прибыл из Штатов. — Мужчина достал из кармана карточку.

Она узнала фирменное удостоверение Тайсэби, имеющее по всему миру единый вид. Фото на удостоверении принадлежало однозначно тому мужчине, который стоял перед ней. Под фотографией значилось: «Служба безопасности. Бостон».

— Тогда Уэйн, должно быть, попал в трудное положение.

— На это мне нечего сказать.

Она ненадолго задумалась. Не похоже было на то, чтобы этот мужчина что-то замышлял против нее.

— Я жду гостей.

— О, мне очень жаль. Но это в самом деле не терпит отлагательства.

Она помедлила.

— Одну минуту, — сказала она потом, закрыла дверь и пошла в гостиную. Взяла мобильник и набрала номер Криса. Опять только голосовой ящик. Но ведь он же собирался давно уже быть здесь! Почему он отключил телефон?

Спэрроу всю дорогу молчал и расплатился с таксистом долларами. Джесмин заключила из этого, что Спэрроу тоже прибыл в Дрезден совершенно неподготовленным.

— Подождите в холле. Я сейчас вернусь, — сказал он, когда они вошли в лабораторный отсек.

Спэрроу скрылся в кабинете Уэйна. Вскоре после этого в холле показался и сам Уэйн. Рядом с ним шел толстый мужчина с голым черепом, который, несмотря на грузную фигуру, направлялся к ней с необычной живостью.

Уэйн выглядел измученным и обессиленным, но, по крайней мере, был цел. Он смотрел на нее неотрывно и скривил лицо в гримасу сожаления.

— Это она? — спросил толстый еще до того, как остановился перед нею.

— Да. Джесмин Пирссон. Моя ассистентка. Она не имеет к этому никакого отношения.

Салливану не нравилась вся эта история и то, как она была спланирована.

Пока он шел на встречу с этой женщиной, он думал о том, что случилось в Праге. Тогда он эбонитовыми пулями уложил трех парнишек… А шокированный Снайдер бежал за ними прямо до места, где они затащили его в поджидавшую «Шкоду».

Воровскую парочку дал ему взаймы его старый друг Лобковиц, равно как и «Шкоду», и дом, в котором они потом допрашивали Снайдера. То был пришедший в упадок крестьянский двор в забытом богом захолустье километрах в пятидесяти севернее Праги. Лобковиц был человеком, умеющим жить, беззастенчивым и с некоторых пор богатым. С окончанием холодной войны он торговал всем, что только продавалось. А до этого торговал сведениями. Причем абсолютно все равно — кому. В принципе, он остался верен своей прежней профессии, только теперь предлагал более широкий ассортимент услуг.

Лобковица не интересовало ничто, кроме гонорара. Лишь одно условие он все-таки поставил. «Если тебе понадобится спрятать труп, то, пожалуйста, только не в доме». Лобковиц еще мыслил в старых категориях.