Гарри Стейн - Серебряная пуля

Она начала завывать, потом стала выкрикивать бессвязные слова, лицо ее исказилось еще больше, когда она попыталась ударить ногой доктора.

— Клэнси! Сюда! — завопил Логан.

На этот раз сестра появилась немедленно.

— Привяжите ее. — Ее привязали за руки и за ноги.

— И посадите охрану. Измерьте температуру в прямой кишке. У нее жар. И лекарство. — Он сказал какое. Медики уступили место охране.

— Надо сделать ЭКГ.

Это был случай, которого всегда боится любой хороший доктор, — ничего невозможно объяснить. Оцепеневший от всего увиденного, Логан вернулся в комнату врачей.

ЭКГ молодой женщины уже появилась на мониторе. Сильная синусовая тахикардия, сто пятьдесят ударов в минуту. Мгновение спустя появилась из-за угла Клэнси.

— Сорок два градуса.

— Охладите ее водой, только не ледяной, — велел Логан. — Шестьсот пятьдесят миллиграммов ацетоменофена через прямую кишку.

Висящий перед ним монитор показал вентрикулярную тахикардию — хаотически скачущая кривая говорила об очень больном сердце. Дэн побежал к ее кровати, с ним Ричман и две сестры. Он простукал грудную клетку. Давления не было. Не было пульса в сонной артерии.

— Наложите манжету. Измерьте давление. Положите доску под спину. — С яростью Логан пытался воскресить сердце и легкие.

— Все сюда! Вызовите бригаду кардиологов и дайте респиратор.

Уже через несколько секунд по громкоговорителям прогремело:

— Бригада кардиологов! Отделение скорой помощи! Кардиологическая бригада! Отделение скорой помощи!

В это время, подумал Логан, они появятся не раньше чем через десять минут. Он приказал готовить примочки на грудь.

От электрического шока больная подскочила в кровати, разнесся запах обожженной плоти.

Логан посмотрел на монитор. Прямая линия.

— Продолжайте качать! — кричал он. — Где, черт побери, этот проклятый респиратор?

Один за другим с заспанными лицами прибежали кардиологи.

Логан и Ричман отошли. Теперь уже другие отчаянно боролись за жизнь молодой женщины всеми известными способами, но…

— Итак, — заговорил Логан, притворяясь спокойным. — Есть идеи?

Молчание.

Логан выключил ЭКГ.

— Спасибо всем.

— Еще одна сыграла в ящик, — сказал кто-то из бригады тихо, пытаясь сохранить спокойствие.

Пересекая комнату, Логан перехватил взгляд Рубена Переса. Опустил руку в карман и нащупал конверт.

Когда Дэн Логан въехал на территорию Американского института рака, миновал узкий мостик, перекинутый над извилистым ручейком, выводя арендованный «таурус» на длинную спускающуюся по склону дорогу, обсаженную хвойными деревьями и кленами, он понял, почему это место называют кампусом. «АИР кампус». Вылизанные лужайки, элегантное здание в стиле правительственных учреждений — все дышало достоинством и сознанием собственной важности.

Как и в других подобных местах, здесь все предусмотрено и все должно вызывать благоговение, производить на посетителей гораздо большее впечатление, чем сейчас на доктора Даниэла Логана. Важным политикам, финансировавшим фонды этого заведения, исследователям, которых институт хотел переманить к себе, все должно было говорить о серьезности и значимости ведущейся здесь научной работы.

И действительно, такого исследовательского института больше не было ни в США и вообще нигде в мире. Ни один даже отдаленно не напоминал Американский институт рака. Основанный в 1937 году, он был детищем нового политического курса Франклина Рузвельта, суть которого заключалась в безграничности возможностей. АИР — это пятнадцать отдельных зданий, это небольшая группа докторов философии, медицины, идущих к одной-единственной цели — найти способ лечения рака. Здесь же собственная больница, медицинский центр Эйзенхауэра, в котором работают лучшие онкологи мира.

Проехав мимо нескольких небольших зданий, которые, как предположил Логан, были лабораториями, он заметил невдалеке небольшой лесок. Невольно подумалось — работай я здесь, действительно смог бы чего-то достичь.

Дело не в том, что он тешил себя какими-то иллюзиями. Так, из интереса и из любопытства, отправился он сюда сегодня днем. Ему хотелось обернуться за два часа и к пяти быть в своей больнице.

И все-таки… За окнами он видел людей немногим старше себя. Интересно, что за проблемы они здесь сейчас решают? Сколько раз он слышал по телевидению сообщения, произносившиеся почему-то нараспев: «Исследователи Американского института рака сегодня объявили…»

И вот теперь, когда он подъехал к внушительному административному зданию, где ему предстояло пройти собеседование, он вспомнил колледж… Более десяти тысяч секретарей, техников, ученых, администраторов, работающих здесь, шли по аллеям, пересекали лужайки в это раннее мартовское утро, одни — не спеша, другие торопливо, точно опаздывали на очень важный экзамен, причем многие несли кожаные папки, и большинству из них на вид было лет двадцать — тридцать.

Припарковавшись на стоянке возле административного здания, Логан посмотрел на часы — пять минут в запасе до встречи с Реймондом Ларсеном, главой медицинского отделения.

Он, конечно, знал это имя. Дэн встречал его в престижном журнале «Хроника отечественной медицины», ежемесячнике с плотными и глянцевыми страницами, название которого набрано внушительным черным шрифтом на светло-зеленой обложке. В Клермонте все, кто претендовал на серьезную карьеру, штудировали каждый номер от корки до корки, и не только из-за ценности содержания, но и для самозащиты — если ты ссылался на «Хронику», ты ссылался на Библию.

Так вот Ларсен — один из авторов этой Библии.

В офисе секретарша Ларсена, совершенно бесцветная пожилая дама, спросила его имя и велела посидеть. Но, прежде чем он успел опуститься в кресло, Ларсен торопливо вышел в приемную. Высокий и прямой, как шомпол, он чем-то напоминал Ли Марвина. Босс остановился и бросил взгляд на секретаршу.

— Он ко мне?

— Доктор Логан, — ровным голосом сообщила дама. — Кандидат в команду по новой программе.

Ларсен смерил его быстрым взглядом. Ясно — ему не понравилось то, что он увидел. Ни слова не говоря, он протянул руку и взял у секретарши папку Дэна.

— Пойдемте.

Несмотря на благоговение, Логану тоже мало понравилось увиденное. Ларсен был похож на сержанта морской пехоты и вел себя немногим лучше. С какой-то грубой нетерпеливостью, глухим, рычащим голосом он отдавал команды. А внешность? Стрижка, как в фильмах пятидесятых годов. Интересно, этот парень ладит со своими пациентами ?

У себя в кабинете Ларсен сел за стол, показав молодому человеку на стул напротив. Пока он листал дело, Логан осматривал кабинет. Стены совершенно голые, только дипломы из Принстона и Гарварда. На большом столе красного дерева лишь телефон и аккуратная стопка бумаги. Никаких безделушек, никаких фото дорогих и любимых, если вообще такие существуют, в природе.