Алексей Евдокимов - ТИК

Она думала о Ленке. Главном бухгалтере процветающей помаленьку фирмы, вполне богатой бабе, вбухавшей хренову тучу денег в ремонт и превратившей дрянной совдеповский трехкомнатный скворечник в без малого дизайнерский шедевр… Обо всех прекрасно одетых, презрительно-самовлюбленных «миддл-» и «аппер-миддл-классовых» дядях и тетях, заботливейшим образом обустроивших собственную жилплощадь, — но по каким-то причинам не потянувших переселение в центровые доходные дома начала века со стенами полуметровой толщины… Да вообще — о тщете любых потуг убедить себя, что ты не принадлежишь этой стране. Что ты вне, выше, абсолютно отдельно от ее визгливо-матерного, хрипло-бухого, угарно-блатного, безмозглого, непримиримого и беспощадного биоценоза…

Еще с незапамятных пор Ксения все не могла понять до конца — почему наши богатые выглядят и ведут себя невменяемыми отморозками. Откуда эта их паническая, судорожная замкнутость в своем кругу общения и представлений, патологическая зацикленность на выморочных символах и стандартах социального статуса. Слабоумная способность по поводу и без повода бубнить «элитный» и «эксклюзивный», скрупулезно подсчитывать количество звезд — вся эта помешанность на градациях престижа… Ей виделось тут самодовольство выскочек, преувеличенное высокомерие нуворишей, истерические попытки полностью порвать с породившей их средой, доказать себе собственную инакость.

Но со временем она стала подозревать, что дело серьезней, что причина — далеко не только в имущественном расслоении и примитивных понтах. Что за всем этим стоит беспомощное стремление к упорядочению некой зоны вокруг себя — квартиры, в которой можно запереться, машины, позволяющей преодолевать неорганизованное пространство без контакта с ним, «элитного» дорогущего кабака с фейс-кодом-дресс-контролем куда не просочится снаружи вирус распада… Желание уберечься от повсеместного нашего хаоса. Выгородить участки предсказуемости. Обустроить хоть какие-то фрагменты реальности («ЕВРОремонтные» — нерусские! — квартиру с офисом, клуб, ресторан) и функционировать только в их границах и в узком кругу подобных тебе, тщательно делая вид перед ними и самим собой, что все прочее, все, что «по ту сторону», если и существует, то к тебе не имеет никакого отношения и никогда тебя не коснется.

Это — элементарный механизм психологической защиты. Потому что нормально существовать в условиях тотальной агрессии со всех сторон и принципиальной непредсказуемости окружающего — невозможно. Но Россия — это ведь именно пространство хаоса (как ни объясняй это обстоятельство и какие выводы из него ни делай). Всегда была им.

…Ксения начинала даже думать, что так в этой стране вели себя все «элиты» — независимо от того, когда по какому принципу они формировались: по сословному, имущественному или образовательному. Что и строительство Петербурга, и французский язык в качестве родного для русских дворян, и комплексы так называемой интеллигенции перед так называемым народом, и снобская англомания какого-нибудь кадета Набокова… и изгойство ребенка-очкарика в «пацанском» классе, и британские поместья, оптом скупаемые русскими миллиардерами, — все это на самом деле симптомы одного и того же: ужаса перед собственной страной всех ее жителей, кто по той или иной причине от нее дистанцировался. Попытки, или желание, или дискомфорт от невозможности превратить психологическую дистанцию в фактическую…

Попытки, конечно, — изначально обреченные.

Ксения подняла голову. В двух метрах над ней не убывала энтропия. Там шумели, визжали, топотали, дрались, совокуплялись джунгли. Они не атаковали Ксению, не глумились над ней — они просто были: самодостаточные, индифферентные, безразлично-агрессивные. Готовые в любой неудачный для Ксении момент сожрать — но не от враждебности, а оттого, что существование их изначально строится на поедании всех всеми. Они продолжались за стеклопакетом — ржавели раскуроченными качелями, гнили поломанными скамейками, копались в мусорных контейнерах, разражались через неравные промежутки на весь двор безнадежным и словно безадресным «Э!», хиляли, прихлебывая пиво, прайдами по четверо… Вот сидишь ты — небедная, успешная, профессионально востребованная москвичка… звезда, на хрен, ТиВи… в свежеотремонтированной вылизанной квартире… А хаос, распад, бред — вот он. Вопит над головой, топчется у подъезда, провожая тебя недобро-заинтересованными взглядами. Ты выходишь — и видишь, что твоя дорогая машина угнана. Или ты садишься в нее — и через десять минут энтропия в красном лице жирного гаишника тормозит тебя и разводит на бабло, и не дай бог с ней повздорить всерьез… И так далее. Далее везде.

Иллюзия столь же распространенная, сколь жалкая — что защититься можно деньгами. Во-первых, и сами по себе они далеко не от всего защитят, а во-вторых, непредсказуемость этой страны в любую секунду пустит тебя по миру — и правильно здесь испокон веку советовали ни от чего не зарекаться…

Единственный способ — не думать (это вообще универсальное средство). От страха это не избавит, понятно, — опасность ты будешь если не оценивать мозгами, то задницей-то чуять по-любому… Но это поможет не останавливаться. Задумаешься о смысле и целесообразности бега — все, хана. Не думай. Не думай. Беги. Делай любую херню, хватай бабки, ломись вперед. Нет никаких смыслов, неважно, стоит ли цель усилий. Процесс самодостаточен.

Поэтому Ксения оборвала себя, перестала думать, хлебнула кофе и, так как делать даже обычную свою херню сейчас была совершенно не в настроении, кликнула Интернет. Стерла адрес стартовой странички, и в освободившейся строке настучала: Cinephobia.ru.

http://murders.kulichki.ru/Z0DIAC_text_15.html

Загадочные преступления прошлого. Архив.

Зодиак: история убийцы-графомана. Приложение № 15. Перевод письма, полученного редакцией газеты «Кроникл» (Сан-Франциско) 19 января 1974 г.

«Я посмотрел и подумал, что „Экзорцист“ был лучшей сатирической комедией, что я когда-либо видел. Вслушайтесь, вам послышится: он погружает себя в волну, как погружает в могилу самоубийство…»

Ксения механически массировала веко. «Экзорцист», «Изгоняющий дьявола» он же… Ну да, они его тут уже подробно обсуждали. С точки зрения прикладной демонологии. Она кликнула «Назад» и вернулась к сообщению на форуме «Синефобии».

Задачка твоя, любезный жмур, — вовсе плевая. Во-первых, то, что братьям по разуму следовало бы знать самим, коль скоро мы тут такие все спецы по киноманьякам: история Зодиака вдохновляла сценаристов «Грязного Гарри». «Dirty Harry» Дона Сигела 1971 года — примечание для залетных игнорамусов — есть первый фильм про одного из главных экшн-героев 70-х и одного из главных персонажей Клинта Иствуда, как раз и произведшего актера в суперстары, — «Грязного» (т. е. действующего сплошь и рядом незаконными методами, но оченно эффективно) Гарри Каллахана, сан-францисского «крутого» копа. Крутого настолько, что некая критикесса Полин Кейл даже обозвала фильм «фашистским». Так вот, Гарри ловит как раз серийника, частичным прототипом которого послужил Зодиак…