Майкл Кокс - Зеркало времени

Минут через пять, к великому моему облегчению, мистер Рандольф, со шляпой в руке, выходит из-за деревьев, запыхавшись от бега.

— Упустил, — отдуваясь, говорит он. — Чертов малый лихо бегает.

— Как по-вашему, что он здесь делал? — спрашиваю я.

— Держу пари, ничего полезного для общего блага. Судя по виду, он не из местных. Но не волнуйтесь. Сейчас мы вернемся, и я пошлю слуг обойти парк, хотя бьюсь об заклад, он здесь не задержится.

Мы выходим на проезжую аллею, я вижу высокого всадника, едущего к нам со стороны западных ворот, и через несколько секунд опознаю в нем мистера Персея.

Поравнявшись с нами, он натягивает поводья, бросает на меня в высшей степени неприязненный взгляд, а потом, не проронив ни слова, пришпоривает лошадь и галопом скачет к усадьбе.

Когда я вхожу в вестибюль, мистер Персей, с хлыстом в руке, расхаживает взад-вперед под портретом турецкого корсара, разительно похожего на него.

— Вижу, вы снова гуляли, мисс Горст, — произносит он холодным, неодобрительным тоном, раздраженно похлопывая себя по ноге хлыстом.

Я знаю, что не нарушила никаких приличий, а потому спокойно подтверждаю сей факт и, вежливо извинившись, направляюсь к лестнице.

— Позвольте вам заметить, — говорит мистер Персей, останавливая меня, — вы обнаруживаете явное пристрастие к моему брату. Я не уверен, что подобное поведение пристало компаньонке моей матери, но, вероятно, ее светлость смотрит на дело иначе. Несомненно, она знает о вашей… — Он на миг умолкает, словно подыскивая нужное слово, а потом заканчивает с видом человека, бросающего словесную перчатку: — Нежной привязанности.

— Прошу прощения, сэр, — ответствую я, уязвленная намеком, — но вы заблуждаетесь. Между мной и мистером Рандольфом Дюпором не существует никакой, как вы выражаетесь, нежной привязанности, а следовательно, у миледи нет повода так или иначе оценивать наши с ним отношения.

— Ваши прогулки с моим братом не остались незамеченными, знаете ли.

Я совершенно не расположена входить в обсуждение данного вопроса, ибо все еще не успокоилась после встречи с Билли Яппом и хочу поскорее вернуться в свою комнату. Посему со словами «прошу прощения, сэр» я снова поворачиваюсь прочь, но внезапно мистер Персей хватает меня за кисть. Увидев мое ошеломленное лицо, он тотчас разжимает хватку, но не извиняется за грубость.

— Ваше положение в доме изменилось к лучшему, мисс Горст, — тихим, но напряженным голосом произносит он далее, — и помяните мое слово, будет меняться и впредь. Поверьте, я рад этому. Ее светлость любит вас, и я нахожу замечательным, что теперь вы занимаете должность, гораздо более подходящую особе вашего происхождения и воспитания. Однако я полагаю своим долгом разъяснить вам одну вещь касательно моего брата, хотя вы наверняка и без меня все понимаете.

Я опять пытаюсь заверить мистера Персея, что он ошибается, принимая мое уважение к мистеру Рандольфу за нечто большее, чем мне в силу моего скромного положения позволительно испытывать, но он перебивает меня.

— Выслушайте меня, мисс Горст. Я просто хочу избавить вас от разочарования и огорчения. У моего брата есть неотменимые обязательства перед нашей аристократической семьей и перед нашими предками, чьими стараниями она возвысилась. Возможно, вы не знаете, но у Дюпоров всегда было принято, чтобы и младшие сыновья тоже делали хорошие партии. Мой брат не исключение. А значит, он обязан найти жену, которая упрочит и увеличит влияние семьи, и леди Тансор не потерпит, чтобы он пренебрег своим долгом. Вы меня понимаете?

Сейчас мистер Персей проявляет худшие свои качества — напыщенный, высокомерный, властный наследник Дюпоров во всей своей гордыне. Меня приводит в бешенство взгляд, каким он смотрит на меня, ведь я прекрасно понимаю, что он хочет сказать им. Хотя я занимаю в доме необычайно благоприятное положение, сей надменный взор призван напомнить мне, что я должна знать свое место. Я явилась в Эвенвуд в качестве простой служанки. Я бедна. Я сирота, не знавшая своих родителей. Какую выгоду могу я принести могущественному семейству Дюпоров? Это и многое другое я читаю в холодных глазах мистера Персея.

Разумеется, я не могу взять да заявить, что его брат влюблен в меня и собирается сделать мне предложение, но, принужденная наконец ответить, я с должным почтением высказываю предположение, что даже если бы мне посчастливилось снискать любовь мистера Рандольфа и я ответила бы взаимностью, иные сочли бы это нашим с ним личным делом.

— Здесь вы ошибаетесь, мисс Горст, — говорит мистер Персей. — Как я постарался довести до вашего понимания, это дело прямо затрагивает интересы других людей — в частности, леди Тансор, — и они всенепременно составят и выразят свое мнение о нем, и оно будет весьма неблагоприятным для вас, уж поверьте мне. Похоже, вы очень быстро возомнили, что ваше новое положение дает вам право поступать, как заблагорассудится. Осадите, мисс Горст, осадите ради собственного своего блага.

Несколько мгновений мы стоим в молчании, пока я соображаю, что сказать. Наконец я говорю, что мне нужно выполнить одно поручение миледи, и в третий раз заверяю молодого человека, что мои чувства к его брату носят совершенно непредосудительный характер.

— Я рад слышать это, мисс Горст. Надеюсь, вы простите меня за столь откровенные речи. Я хочу лишь избежать возможных неприятностей.

Он чопорно кланяется, и я начинаю подниматься по лестнице, спиной чувствуя его пристальный взгляд.

У меня нет от миледи никаких секретов касательно моего отношения к ее младшему сыну, и я по-прежнему пользуюсь полным ее расположением. Так не все ли равно, что думает обо мне мистер Персей Дюпор?

Однако, хотя я старательно убеждаю себя в обратном, мне не все равно, что думает обо мне мистер Персей Дюпор, и не все равно, что он подозревает меня в нежных чувствах к его брату. Далеко не все равно.

Едва я закрываю за собой дверь своей комнаты, раздается стук и появляется Сьюки с письмом для меня. Я тотчас понимаю, от кого оно и что в нем содержится.

Настал долгожданный день, когда я наконец узнаю, кто я такая на самом деле и зачем меня отправили в Эвенвуд, — ведь сейчас я держу в дрожащих руках третье Разъяснительное Письмо мадам.

Такого потрясения, как в тот день, я не испытывала никогда прежде и, надеюсь, не испытаю никогда впредь. Слова мадам вонзались мне в душу пылающими стрелами. Огонь, зажженный ими, горит по сей день и не погаснет до последней минуты моей жизни.

Итак, вот что я прочитала, сидя за столом в Башенной комнате Эвенвуда, в памятный день в самом конце 1876 года.