Антон Сибиряков - В поисках любви

— Я не знаю.

Слова теряют вес. Становятся ненужным балластом в мире без солнца.

— Мне очень страшно, Аль.

Поднимаю взгляд к окнам. Но занавес ночи все также черен и непоколебим.

— Почему все это происходит со мной?

— Может, стоит спросить его? Ведь вся эта дрянь, в любом случае, связана с ним.

Она говорит о Волшебнике. Но мне не хочется произносить этого имени. И вдруг я вспоминаю, что не знаю, как его зовут на самом деле. А ведь должна была спросить, раз доверила ему все свои секреты.

— Аль, а как его настоящее имя?

Она выпускает дым из носа. Глядит на меня исподлобья.

— Если б я знала. Это было его условием.

— И ты не узнала?! Но ведь он известный человек, как такое может быть?! Его имя должно…

— Ничего оно не должно. Он известен лишь там, где надо. Мы в эти круги не вхожи, — она молчит, затягиваясь. Бросает окурок под ноги. — С чего бы нам разыскивать его имя? Он помог всем, кто к нему обращался. Я говорила с девчонками. Никаких последствий… До тебя.

— Тут что-то не так. Тебе не кажется это странным? Почему он боится назвать свое имя?

— Конечно, не кажется. Многим девчонкам не было восемнадцати.

— Чертов…урод!

Гнев вырывается из меня, как огонь из лисьей норы. Сжигая всех, кто заражен бешенством педофилии.

— Урод? — Сашка искренне удивлена. — Может быть он и колдун, или еще кто, умеющий вызывать духов, но точно не урод. Девочки приходили к нему за помощью с панели. Их сжирали кошмары, они сходили с ума, не знали, как выжить в этом дерьмовом мире! А он помогал им обрести веру и смысл. Вернуться в жизнь. Те, кто не пошел к нему, сейчас лежат в земле, — достает новую сигарету. Выставляет подбородок вперед. — Вот так-то, Оксан. У нас нет денег на такую помощь. Кому мы нужны? Санитарам в диспансере, которые затрахают нас до смерти и доведут до самоубийства?

Зажигалка падает в снег. А вслед за ней летит и переломанная на части сигарета.

— Ты думаешь, нам нужно просто пойти и спросить его о дочери?

— Сначала нужно подняться в квартиру.

Она права. Мы должно попытаться разобраться сами. И если не получится, вместе решить, что делать дальше.

— Часто призраки приходят за помощью. Может все не так страшно?

Сашка протягивает мне руку. Сжимаю ее тонкие пальцы.

— Может быть ты и права, солнце. Пойдем?

— Ага.

Заходим в дверь, держась за руки. Как подружки-самоубийцы перед последним прыжком.

Секунды падения страшнее, чем смерть. Боли не будет. Мы просто закроем глаза и полетим к солнцу.

Провонявший мочой лифт разевает смердящую пасть. Голодный пес, скулящий по хозяевам.

Падаем вверх. Наверное, сейчас все именно так. Плева реальности рвется. И мы проникаем в запретное лоно параллельных миров. Туда, где обитают призраки.

Достаю ключи.

На лестничной клетке не горит свет. Кто-то снова выкрутил лампочку, заляпав ее жадностью жирных рук.

Держимся друг за друга.

В темноте я не сразу попадаю в замочную скважину. Но потом длинный ключ входит в нее, царапая металл, и я проворачиваю его, слушая громкие щелчки механизма. Дверь скрипит и надламывается, будто деревянный брус, в котором вместо смолы течет чернота. Сашка толкает ее сильней и перед нами открывается непроглядная темень, из которой веет смертоносным холодом.

Окно. Оно и вправду разбито. А я так надеялась, что Сашка ошиблась.

— Пойдем?

Она шепчет, стараясь не выказать страха, который залил потом ее ладони. Сжимаю ее руку сильней.

— Ты говорила, что включала свет…

— Черт…

Она останавливает меня на самом пороге. Держит, не впуская внутрь.

— Аль?

— Я его не выключала. Она там… Блин. Как страшно…

Должны ли мы бояться, если идем туда? И к чему приведет нас такой страх? Как мы сможем защититься?..

— Стой, Оксан. Подожди…

— Нет! Это всего лишь страх темноты.

Выпускаю ее ладонь и вхожу в квартиру.

Холодно. От страха. И от ночной тьмы, влившейся в квартиру через разбитое окно. От ветра и от снега, которые гасят во мне робкие огоньки смелых шагов. Но если я сбегу, если поддамся страху, куда приведет меня позорное отступление? В диспансер для душевнобольных, о котором говорила Сашка?

Оборачиваюсь. Она не идет за мной. Стоит в дверях, как бездушный манекен не желающий видеть взрослого мира.

Когда придет время сразиться, будешь ли ты рядом, сестра? Встанешь ли со мной плечом к плечу, когда на нас будут нестись орды тьмы?

— Саш?

Никто другой не способен услышать этого зова. И только она. Шепчет в ответ, шаря по стенам руками.

— Я иду. Иду.

Прикрывай мне спину.

Осторожно вхожу в комнату, встречаясь с холодом, кружащим в комнате мокрыми снежинками. Они пытаются втянуть меня в свой мертвый хоровод, но я выдергиваю руку и нащупываю на стене выключатель.

Щелкаю по нему пальцами.

И тьма уходит. Неожиданный яркий свет, похожий на сильного рыцаря, вытаскивает меч и сбрасывает врага с шестого этажа, в ночную мглу.

Рассматриваю темные пятна на ковре под ногами. Окно, стекло которого разбито. Осколок, рухнувший на подоконник. Будто клык ужасного чудовища… По закрытому ноутбуку на стол стекают слезы зимы. А потом я вижу…Господи…

— Аль?

Она заходит в комнату, но я не оборачиваюсь к ней. Смотрю на то, что лежит на столе, среди пятен растаявшего снега.

— Ее здесь нет? — подходит и заглядывает мне за плечо. Прижимается всем телом.

— Что там?

Шепчет на ухо.

— Сама посмотри.

Отхожу в сторону, наливаясь яростью. Когда в последний раз я была в таком бешенстве? Не могу припомнить…

По мокрой крышке стола, выползая из опустевшего полиэтиленового пакетика кривыми линиями, разметан белый порошок.

— Аль, это кокаин?

Опускает глаза.

— Как ты могла?! Ты так меня напугала…

И все же принцесса нашла своего принца. Пускай на миг, на еле уловимые мгновенья до заката, который сжигал дни, проведенные рядом с ним, как бумагу…она была счастлива. В пепле времен, в красных рассветах, когда проклятие теряло силу, она снова видела его лицо, и шла ему навстречу, чтобы жить. Он был для нее всем, глотком спасительного воздуха, перед новым погружением в бездну.

Теперь она была уверенна в нем. Как когда-то была уверенна, что после первой близости он больше не вернется. Но он был настоящим. Был принцем, скрывающим свое происхождение от жадных глаз, наблюдавших из темноты. Судьба кривым, изогнутым когтем изорвала его жизнь в лохмотья, но в голубых глазах, принцесса всегда видела желание вернуться на трон. И пусть сейчас он простой извозчик, погоняющий лошадей, в нем непременно бьется сердце великих предков. И когда-нибудь он поднимется в полный рост, собирая под своим стягом всех выживших людей. И укажет острием меча путь, по которому поведет нас к свободе.