D.O.A. - Смерть от тысячи ран

— Так сойдет.

— Я весь уделался.

Каннаваро видел, что его товарищ пытается стереть кровь, но только больше размазывает пятна.

— В любом случае мы не можем их тут сторожить.

Мужчины обменялись взглядами.

— Что скажут колумбийцы?

— Я займусь доном Альваро, как только покончим с этими. — Каннаваро сел за руль «ренджровера». — А сейчас давай за мной.

Машины уехали, но прошло еще с четверть часа, прежде чем Батист Латапи осмелился встать. Его трясло. Прибывшие во втором автомобиле чуть было не застукали его, когда он решил подобраться поближе, чтобы полюбоваться на бойню.

Кое-что он видел, но не все.

Из своего укрытия Батист Латапи в свете фар внедорожника разглядел парня, который пошел отлить и вернулся с другим, взявшимся неизвестно откуда. Потом раздались выстрелы, всего семь. Батист за свою жизнь достаточно поохотился, чтобы узнать этот звук. Так что он пригнул голову, заткнул уши и закрыл глаза.

Открыв их, он различил удаляющийся звук мотоцикла. Очевидно, тот уехал недалеко. Батисту показалось, что он слышал крики, откуда-то со стороны фермы макаки. Но он не был уверен, поскольку сейчас ему больше всего хотелось взглянуть на оставшуюся позади машину. А там уже были эти двое, и он в ужасе бросился на землю. Так что теперь надо быть осторожным, раз уж появились другие чужаки.

Все они одинаковы, эти malagents. [38] Плохие люди (диал., прованс.). Пусти одного — заявятся все. Хозяйничают как у себя дома. Michanta herba… Вполне возможно, тот парень и в самом деле притормозил у черномазого. А с чего ему тормозить у черномазого, если это не его дружок?

Некоторое время Батист Латапи предавался своей радости. Наконец-то он нашел способ избавиться от обезьяны! Он просто донесет на него жандармам как на соучастника убийства.

Он мысленно обратился к Старику, чтобы заранее поблагодарить за такой счастливый поворот событий и попросить его и впредь печься о них, и вышел из лесу. Но, спускаясь с холма к тому месту, где оставил свой мопед, Батист задумался. Если он расскажет жандармам, придется объяснять, что он делал здесь ночью. Эти олухи быстро скумекают. И заставят его говорить, донести на товарищей. И тогда те, другие, и мотоциклист прознают.

А Батист Латапи вовсе не был уверен, что ему хочется рассердить типа, способного вот так, не задумываясь, завалить троих.

Двенадцать часов спустя

Скрипнула пружина, и мотоциклист открыл глаза. Единственный свет шел от ночника над его головой. Он ощутил жесткие доски под собой, неотчетливую боль в ноге, приподнятой с помощью сложенной перины (вспомнил, что успел устроить ногу поудобнее, прежде чем вырубился), тяжесть пистолета на груди. Он отметил сочетание розового и зеленого на стенах комнаты, детскую мебель и игрушки, а также веревку, привязанную к его левой руке и поднимающуюся к кровати возле него. К девочке. Привязан к девочке.

Он на ферме, в комнате девочки, на втором этаже. На полу.

Оставил девчонку при себе. На всякий случай.

Мотоциклист приподнялся на локте. Зоэ, лежащая на боку лицом к нему, тут же закрыла глаза и сделала вид, что спит.

На ночном столике механический будильник в виде красного цветка показывал семь с какими-то минутами. Уже завтра. Слишком поздно, чтобы всех опередить. Он вспомнил о тех троих, в лесу, и впервые задумался, кто они и что там забыли. Убедительного ответа он не нашел. Не повезло им. Да и ему. Возможно.

— Тебе надо поесть.

Девочка не шелохнулась. Ночью она тоже ни разу не шевельнулась. И не плакала с тех пор, как, скрутив скотчем, он запер ее родителей в подвале. Она просто зло следила за ним, молчаливая и дрожащая от ярости. Будто уже видела что-то подобное в свои пять лет.

— И мне тоже, — вздохнул мотоциклист, глядя на повязку, закрывающую его бедро.

По-прежнему никакой реакции.

Женщина отменно поработала. Прежде чем позволить ей забинтовать ногу, он пытался дать ей кое-какие советы, но, успокоенный ее уверенными движениями, умолк. Настоящая фермерская дочь. Она сменила эластичный бинт и импровизированный компресс, использованные, чтобы зафиксировать внутренние ткани и предотвратить кровотечение, — это было болезненно. Затем промыла рану водой и с трудом извлекла деревянную щепку, засевшую в задней части ляжки, — эдакую дрянь десять сантиметров в длину и три в ширину, которая, к счастью, не задела бедренной артерии. Снова все промыла, зашила шовным материалом и продезинфицировала бетадином [39] Бетадин — антибактериальный раствор, применяемый для дезинфекции кожи и слизистых тканей. из ветеринарной аптечки. Там же, как он и рассчитывал, нашелся окситетрациклин, антибиотик широкого спектра действия для домашних животных. Сразу же после перевязки он сам ввел себе в бедро лошадиную дозу препарата. И все это на глазах малышки, которая даже не вскрикнула, а перед сном едва буркнула, согласившись сообщить ему свой возраст.

— Ты с ними заодно? — Зоэ пристально смотрела на чужака.

— С кем «с ними»?

— С теми, кто хочет причинить нам зло.

— Я один. — Мотоциклист опустил голову. — Кто хочет причинить вам зло?

— Такие, как ты. Их полно. Они живут вокруг. — Девочка села, перестав прикидываться. — Нас не любят. Из-за папы.

Смуглая мордашка под жесткими курчавыми темно-рыжими волосами.

— И часто эти люди приходят?

Зоэ пожала плечами, утвердительно кивнула, задумалась.

— А если я поем, ты маме тоже дашь поесть?

Мотоциклист кивнул.

— А папе?

— Да.

— И Аю?

Псу.

— Потом.

Они спустились в кухню. Мотоциклист взял свой рюкзак, затем в скрытом под лестницей электрощите повернул отключенный на ночь предохранитель подвала. Он усадил Зоэ за стол, включил радио, поискал новости. Послушал несколько минут. План «Ястреб», развернутый ночью для поимки беглеца. Имя не называлось. В прессу просочилась очень незначительная информация. У него на этот счет не было никаких сомнений.

Он спустился в подвал посмотреть на своих пленников.

— Будь умницей, подумай о маме с папой.

Он устроил их друг напротив друга, с заткнутыми ртами, завязанными глазами, прикрутив скотчем за руки к идущим вдоль стены массивным трубам. И обнаружил почти в том же положении. Правда, мужчина пытался вырваться: об этом свидетельствовала потревоженная с его стороны пыль.

Стоя перед ним, мотоциклист принялся его разглядывать. Мужчина проснулся, насторожился, но не двигался.

— Будете суетиться, все равно ничего не добьетесь, но можете причинить себе боль.

Омар дернулся в жестоком спазме и снова попытался избавиться от своих пут, изо всех сил молотя связанными вместе ногами. Он что-то рычал, но скотч и тряпка у него во рту заглушали крики.