Джеффри Линдсей - Дремлющий демон Декстера

Но более всего, более, чем полиции и публике, его послание адресовано мне; он насмехается, дразнит меня, цитируя пассажи из моей собственной торопливой работы. Он привез тела на стройку, потому что я то же самое проделал с Яворски на стройке. Он играет со мной в кошки-мышки, демонстрируя всем нам, как он хорош, и заявляя одному из нас — мне! — что он наблюдает.

Я знаю, что ты делаешь, я тоже так могу. Только лучше.

Полагаю, это должно было бы меня беспокоить.

Однако почему-то не беспокоит.

У меня почти закружилась голова, как у старшеклассницы, которая видит, как капитан школьной футбольной команды собирается с духом пригласить ее на свидание. «Ты имеешь в виду меня? Меня, маленькую? О звезды, это правда? Извините меня, я пока похлопаю ресницами».

Я глубоко вздохнул и постарался напомнить себе, что я хорошая девочка и такими делами не занимаюсь. Но я знаю, что он занимается, и мне правда хочется к нему на свидание. Пожалуйста, Гарри!

Дело в том, что гораздо больше, чем заняться интересным делом с новым другом, мне нужно найти этого убийцу. Я должен видеть его, говорить с ним, доказать самому себе, что он реален и что…

Что «что»?

Что он — это не я?

Что я не единственный, кто творит эти страшные и интересные дела?

Почему я так думаю? Это не просто глупо: это совершенно не стоит внимания моего гордого разума. Разве что… Мысль появилась, затарахтела, запрыгала вокруг, я не сразу смог заставить ее сесть и вести себя подобающим образом. А что, если он на самом деле — я? Что, если я каким-либо образом делаю все это, сам того не осознавая? Невозможно, конечно, абсолютно невозможно, но…

Я просыпаюсь перед раковиной, смывая с рук кровь, после «сна», в котором я старательно и весело окровавленными руками делал то, о чем обычно только мечтаю. Так или иначе, но я много знаю обо всей цепи убийств, знаю того, что не могу знать, если только не…

Если только… хватит! Прими успокоительное, Декстер. Начни с самого начала. Дыши, глупое создание; вдох — хороший воздух, выдох — плохой. Все это не более чем еще один симптом моего недавнего приступа скудоумия. Из-за напряженности всей моей чистоплотной жизни я просто начал преждевременно стареть. При том что за последние несколько недель перенес несколько случаев настоящей человеческой тупости. И что с того? Это еще не обязательно доказывает, что я настоящий человек. Или что я был так креативен во сне.

Нет, конечно же, нет. Совершенно ясно: это ровным счетом ничего не значит. Но все-таки… что же происходит?

Предположим, я просто схожу с ума — все взяли и разом ушли из дома. Очень утешает. Однако если действительно сделать такое предположение, почему бы не допустить, что я вполне мог совершить серию восхитительных маленьких проделок и ничего не запомнить, за исключением нескольких фрагментов снов? В конце концов, это просто более продвинутая форма снохождения. «Сноубийство». Вполне вероятно. Почему нет? Ведь я же уступил место водителя — причем на постоянной основе! — когда Темный Пассажир затеял свои увеселительные прогулки. Не нужно многих усилий, чтобы представить, что нечто подобное могло произойти и в данном случае, только в несколько другой форме. Темный Пассажир просто одалживает у меня машину, пока я сплю.

Какое еще объяснение можно придумать? Что во сне я астрально перемещаюсь, а из-за нашей связи с убийцей в прошлой жизни мои вибрации вошли в резонанс с его аурой? Конечно, тут мог быть смысл, живи мы в южной Калифорнии. В Майами это звучит несколько неубедительно. Итак, если я зайду в недостроенное здание и увижу три трупа в тех местах и в таком состоянии, с которым, как мне кажется, я уже знаком, мне придется серьезно рассмотреть вероятность того, что послание оставил я сам. Разве в этом не больше смысла, чем в предположении, что я провожу в жизнь некую подсознательную партийную линию?

Я подошел к внешней лестничной клетке здания, остановился, на мгновение закрыл глаза и прислонился к бетонному стеновому блоку. Он был чуть прохладнее воздуха. Я приложил щеку к его грубой поверхности с ощущением чего-то среднего между удовольствием и болью. Как бы мне ни хотелось подняться наверх и посмотреть на то, что там есть, примерно так же сильно мне не хотелось вообще это видеть. «Поговори со мной, — шепнул я Темному Пассажиру. — Расскажи, что ты сделал».

Кроме обычного холодного и далекого смешка, никакого ответа, конечно, не последовало. Никакой реальной помощи. Я почувствовал легкую тошноту, головокружение, неуверенность; мне очень не нравится чувство осознания, что у меня есть чувства. Я сделал три глубоких вдоха, выпрямился и открыл глаза.

Сержант Доукс смотрел на меня с расстояния в три фута, он уже был на лестнице, одна нога — на первой ступеньке. Лицо его напоминало темную резную маску, как морда у ротвейлера, который приготовился вырвать тебе руки, но вначале ему интересно узнать, чем ты пахнешь. В выражении его лица было что-то такое, чего я никогда раньше не видел, разве что в зеркале. Глубокая и мертвая пустота, как последняя строка шарады из картинок под названием «человеческая жизнь».

— С кем это ты разговариваешь? — спросил он, показав свои белые голодные зубы. — Кто тут еще с тобой?

Его слова, произнесенные с таким знанием дела, резанули меня насквозь, внутренности сразу превратились в желе. Почему он сказал именно это? Что имеет в виду под «тут с тобой»? Может ли он что-то знать о Темном Пассажире? Навряд ли! Если только…

Если только Доукс не знает, кто я такой.

Так же, как я знал, кто такая Последняя Сестра.

Этот субъект внутри начинает беспокоиться, когда видит себе подобного. Неужели у сержанта Доукса тоже есть Пассажир? Неужели такое возможно? Сержант из убойного отдела — и хищник типа темного Декстера? Невероятно. Но иначе как объяснить? Мне так ничего и не пришло в голову, а я все еще смотрю на него. А он — на меня.

Наконец Доукс, не отводя взгляда, мотнул головой.

— Как-нибудь на днях, — сказал он. — Ты и я.

— Я проверю насчет дождя, — ответил я со всем энтузиазмом, который мне удалось насобирать. — А сейчас, если ты извинишь меня…

Он так и стоял, занимая всю ширину лестницы, продолжая смотреть на меня. Наконец слегка кивнул и отодвинулся.

— Как-нибудь на днях, — повторил он, когда я проходил мимо него.

Шок от этой встречи мгновенно вырвал меня из слезливой эгоцентричной чувственности. Конечно, я не могу подсознательно совершать убийства. Если не говорить о полнейшей нелепости самой идеи, было бы невообразимым расточительством делать это — и не помнить. Должно быть другое объяснение, простое и объективное. Разумеется, я не единственный, кто способен на такой креативный подход. В конце концов я живу в Майами, вокруг меня — опасные твари, такие, как сержант Доукс.