Александр Проханов - Виртуоз

— Вам, Владыко, поручается культовая часть торжества.— Виртуоз заготовил тираду, которую отождествил с пульсирующей синусоидой, намереваясь внедрить ее в догматическое сознание митрополита Арсения. — Вслед за обрядом землеприношения над Красной площадью появляются четыре сияющих дирижабля, выполненных из легчайших сплавов. Под ними подвешены молельни в виде православного храма, мусульманской мечети, еврейской синагоги и буддийской пагоды, прозрачные, из хрустального стекла. Пока дирижабли проплывают над площадью, в них батюшки и раввины, муллы и бонзы совершают молебен, символизирующий имперскую веротерпимость России…

Митрополит Арсений, не понимая, как ему обеспечить появление в московском небе еврейской синагоги и буддийской пагоды, недоуменно шевелил бровями и разглаживал на груди благоухающую духами бороду. Виртуоз вонзил ему в левый висок синусоиду, продернул, как трепещущую золотую нить, и она заиграла, словно молитвенный всплеск из «Достойно есть» Дмитрия Бортнянского.

— Министерству обороны поручается провести военный парад, выставив на него все образцы новейшей техники, пусть даже совершенно секретные, в единичных экземплярах. Надеемся увидеть танк Т-95, ракету «Порыв», бэтээры и боевые машины пехоты третьего поколения, разведывательно-ударные комплексы, антиракеты российской ПРО, спутники-убийцы, платформы с боевыми космическими лазерами и электромагнитными пушками, геофизическое оружие, способное согнуть земную ось и вызвать у берегов США волну высотой в 120 метров. Пусть пролетят над Красной площадью эскадрильи беспилотных разведчиков, беспилотные штурмовики и истребители и беспилотные бомбардировщики-невидимки. Последние, конечно, должны быть видны для обозрения публики. Большое впечатление должна произвести стратегическая подводная лодка нового проекта «Царь Николай». Для ее транспортировки через Красную площадь следует на время передвинуть Иверскую часовню и снести скульптурки зверьков работы Церетели, заполонившие Манежную площадь. Скульптурки не уничтожать, а расставить по периметру Третьего кольца, чтобы ими любовались застрявшие в пробках водители…

Министр обороны Курнаков надул лоб, в котором, словно пузырь, скопилось непонимание, — каким образом доставить гигантскую лодку с завода в Северодвинске и провезти ее по Красной площади. Чувствуя предынсультное напряжение министра. Виртуоз начертал на его невысоком лбу окружность, словно наложил тавро, добившись от министра ясного видения проблемы.

— Вам, сударыня, с вашим непревзойденным организационным опытом, полученным во времена комсомола, поручается театрализованное действо. — Королькова, польщенная комплиментом, порозовела, отчего на ее жемчужном лице проступило множество тончайших шрамов, оставленных пластическими хирургами. — На Красной площади должна появиться процессия пляшущих, танцующих и поющих людей. В национальных костюмах, с национальными инструментами, все народы Советского Союза. Узбеки и казахи, грузины и армяне, эстонцы и литовцы, белорусы и украинцы. Как если бы страна не распалась и имперский союз народов продолжал существовать. Мало того, к ним примкнут представители Африки и Латинской Америки, баски, каталонцы, ирландцы, шотландцы. Русский мир принимает в себя вселенское человечество, и Духовный Лидер Русского Мира приветствует эту мировую империю…

Королькова быстро записывала в блокнот золотым карандашиком. Виртуоз, не сомневаясь в ее понятливости и исполнительности, на всякий случай начертал на ее щеке аккуратный ромбик, словно поцелуй молодого пажа.

— Господин Сабрыкин — замечательный организатор, преданный нашему общему делу.— Виртуоз счел за благо утешить и поощрить Председателя правящей партии, который все еще время от времени всхлипывал. — На вашу долю, мой друг, выпадает задача организовать массовую демонстрацию трудящихся, — молодежь, спортсмены, работники предприятий. Пусть идут свободными колоннами, — воздушные шары, гирлянды цветов, конфетти, транспаранты. Скандируют лозунги. И конечно, как можно больше портретов нашего Духовного Лидера…

Сапрыкин благодарно кивал. Ему вновь доверяли. Он оставался в центре политики. Был вхож в ближайший круг. Виртуоз начертал на его подбородке эллипс, скреплявший распавшееся было сознание.

— Не скажу, что Федеральной службе безопасности будет проще, чем остальным. — Услышав эти слова, Лобастов странно расплылся, рассредоточился. Лицо его стало стертым, невыразительным, словно он хотел раствориться, исчезнуть, уклониться от предстоящей обузы. — Вам надлежит организовать ночной праздник на Москве-реке. Фейерверк, пылающие отражения на черной воде. Огненные письмена, воспроизводящие на водной поверхности высказывания Духовного Лидера. Десятки речных трамвайчиков, снующих мимо Кремля, и на каждом — ресторан с национальной кухней, мексиканской, скандинавской, кавказской, африканской. Последняя, я надеюсь, будет свободна от любимо– ю блюда императора Бокассо. Пусть ваши агенты позаботятся и достанут рецепты…

Виртуоз выбрал на затуманенном лбу Директора ФСБ место над правым глазом и поставил жирную точку — магический знак, нозвращающий рассеянному сознанию прежнюю сосредоточенность и проницательность.

— И наконец, сложнейший технический аттракцион. — Виртуоз воззрился на министра промышленности и энергетики Данченко.— Подумайте, какие технические средства, какие ультрасовременные технологии нужно употребить, чтобы ночью над Москвой, на огромной высоте воссиял разноцветный парящий портрет нашего Духовного Лидера. Он должен быть невесом, начертан на небесах, соткан из бесчисленных лучей. Должен напоминать Спас Нерукотворный. Если это под силу вашему министерству, значит, вы по праву его возглавляете…

Данченко закрывал то один, то другой глаз. Чесал то за одним, то за другим ухом. Щелкнул в воздухе пальцами, словно нашел решение. За что и сподобился начертания на лысом темени гиперболы.

— Теперь, быть может, о самом главном. — Виртуоз обратился к директору правительственного телеканала Муравину. — Ваши операторы должны транслировать торжество непрерывно, в течение суток, и повторять его многократно в последующие недели. Вы же, господин режиссер… — Виртуоз перевел взгляд на Басманова, нетерпеливо и жадно внимавшего, — Вам предоставлена самой историей возможность создать шедевр, не уступающий творению Лени Рифеншталь. Это повод — в символической форме выразить смысл русской истории двадцать первого века, ее мистику, ее необъятную широту и величие. Вы станете пророком кинематографа нового времени, сокрушите авторитет Голливуда, сделаете Москву столицей киноискусства…