Дэвид Хьюсон - Укус ящерицы

Коста кивнул. История Дэниэла Форстера и его любовницы не давала ему покоя.

– На мой взгляд, Мэсситер не из романтиков. Он богат и может завладеть едва ли не любой понравившейся женщиной.

– Невероятно! И ты такое говоришь? Неужели думаешь, что все решают только деньги?

– Нет! Я лишь имела в виду, что он богат. По-моему, Мэсситер – одиночка, из тех, кто не способен на долговременные отношения. Такие мужчины привлекают женщин вполне определенного типа.

– Наверное, это своего рода ретракция. И его фиксация на Лауре Конти объясняется как раз тем, что она не того типа. Скорее всего она действительно смогла ответить ему отказом. Или поначалу подарила надежду, а потом отказала. Для Хьюго это могло быть еще хуже.

– Думаешь, на него это так сильно подействовало?

– Думаю, это подействовало бы на любого мужчину.

И все-таки оставалось кое-что еще, чего Коста понять не мог.

– Фальконе постоянно твердит, что Дэниэл Форстер и Лаура Конти не имеют к нашему делу никакого отношения. А как насчет Арканджело? Какие у него отношения с ними?

Эмили пожала плечами:

– Я знаю не больше тебя. Женщины ему нравятся. Допускаю, что он и был тайным любовником Беллы. Меня бы это по крайней мере не удивило. Тебе нужно усвоить главное: женщины играют в его жизни большую роль.

– Это я уже усвоил.

– Нет, – вздохнула она. – Дело не во мне. Хьюго из тех, для кого женщины своего рода вызов. Скальпы, которые вешают на охотничий ремень и которыми похваляются. Любовь не важна. Не важен даже секс. Главное – обладание. Обаяния у него в избытке, и пользоваться им он умеет мастерски.

– И что же, теперь он нацелился на тебя? – Вопрос вырвался сам собой.

– Наверное, – без малейшего колебания ответила Эмили. – Только гордиться тут нечем. Женщины для Хьюго то же самое, что для других автомобили. Для него важен принцип – это мое. Стоит, образно говоря, сесть за руль, как влечение начинает слабеть. В случае с Лаурой Конти этого по какой-то причине не произошло. Вот его и зацепило. Он не понимает, в чем дело. В том упорядоченном мире, где у него все под контролем, такое невозможно. – Она сделала глоток просекко и, оценив вкус, улыбнулась. – А с Беллой получилось иначе. Зацепило и отпустило. Так по крайней мере мне представляется.

– Что ж, наверное, это и есть любовь, – изрек Коста. – То, что зацепило и отпускает.

– Наверное.

Она не сводила с Косты голубых глаз, и он тоже не мог оторвать от нее взгляд. Даже в дурацком сверкающем платье с крылышками и букетиком перчиков за плечом Эмили была милее и прекраснее всех. Все его сомнения улетучились.

– Знаешь, Ник, хватит с меня этого маскарада. Пойдем?

Он еще раз оглядел заполненный шелком и бархатом зал мелькающими бледными, напудренными лицами и замысловатыми париками.

– И ты оставишь это все ради служебной комнатушки в Кастелло?

– Нет, – с кислой гримасой ответила она. – Я оставлю их ради тебя, дуралей.

Ник Коста рассмеялся. Среди множества ее талантов был и этот. Он в последний раз прошелся глазами по залу. Лео Фальконе разговаривал с комиссаром Рандаццо. Неподалеку стояла закованная в траур и несколько растерянная Рафаэла Арканджело. Ее старший брат внушал что-то все той же незнакомой Нику женщине. Перони и Тереза вели милую беседу, пристроившись рядом с официантом, запасы закусок на подносе которого таяли с удивительной быстротой.

Взгляд его скользнул к причалу с покачивающимися моторками и катерами и остановился на человеке, увидеть которого здесь, в палаццо дельи Арканджели, Коста уж никак не ожидал.

Джанни Перони обладал настоящим редким даром выводить людей из себя. И в данный момент, как полагала Тереза Лупо, слегка опьяневшая после трех пропущенных один за другим бокалов просекко, подуставшая после несметного числа проглоченных канапе с брезаолой и лобстерами и раздраженная кружащимися непрерывно фиглярами и шутами, он испытывал на ней очередной способ довести человека до белого каления.

– Можешь не беспокоиться, – повторил Перони. – Все будет хорошо. Проконсультируемся еще у одного доктора. В наших краях, возле Сьены, живет одна бабка. Чистая ведьма. Когда я говорю ведьма, то имею в виду… ну, там… народные средства и все такое.

– Джанни! – рявкнула Тереза достаточно громко, чтобы проходивший мимо арлекин вздрогнул и прибавил шагу, опасаясь неприятностей. – Ты хоть слушаешь, что я говорю? Вопрос не в том, чтобы найти хорошего врача или даже какую-то знахарку… Не сомневаюсь, что в вашей глуши такого добра хватает. Дело в анатомии. И физике. Магия тут ни при чем.

– То же самое ты говорила и о произвольном самовозгорании, – напомнил Перони. – Пока не начала искать…

– Нет, – перебила она. – Ничего подобного. Как я говорила, так оно и есть. Никакого произвольного самовозгорания, по крайней мере в том смысле, как это представляет большинство людей, не существует. Возможно, есть нечто другое, то, что мы воспринимаем как произвольное самовозгорание. – Кружилась голова. И еще хотелось бить и бить кулаками по этой громадной груди с лоснящимся галстуком. – Но речь сейчас о другом.

– Да. О закрытии маточной трубы.

Градус накала подскочил. Медицинский термин Перони произнес безошибочно, хотя – в этом Тереза не сомневалась – не имел ни малейшего представления о том, что за ним скрывается.

– И что это значит?

– Это значит, что нам придется искать какое-то другое решение. Если ты действительно так хочешь.

– Господи! Позволь объяснить ситуацию простым, доступным языком. Проводка звезданулась. Канализация херакнулась. Я – неполноценная. Урод…

– Была б уродом, они другими терминами пользовались бы.

– Заткнись и слушай, ладно?

Он не улыбался. То есть улыбался, но как-то по-своему, слабо, тускло, словно говоря: «Ты только скажи, что надо делать». И от этого она всегда ощущала свое полное бессилие.

– Я слушаю.

Хорошо бы, если б здесь не было так шумно. Так многолюдно. И о чем она только думала, поднимая эту тему в такой обстановке? Наверное, во всем виновато просекко. Именно оно побудило ее швырнуть карты на стол. Разобраться раз и навсегда. Снять с души камень. Потому что держать это в себе было еще хуже. Просто невыносимо.

– У меня не будет детей, – медленно произнесла Тереза Лупо. – И сделать ничего нельзя. Ты, конечно, можешь себя обманывать, если хочешь, но я не могу и не хочу.

На глаза навернулись слезы. Она вытерла их ладонью и tvt же оказалась в его объятиях.

– Разве это не важно, Джанни? – прошептала она ему в затылок, смутно понимая, что они привлекают внимание.

– Конечно, важно, – тоже шепотом ответил он. Тереза шмыгнула носом и прижалась лицом к его груди.