Тесс Герритсен - Гиблое место

Маура открыла дверь и шагнула наружу.

Ночь была тихая, безветренная. Не было даже шороха облетевших деревьев. Самым громким звуком был стук ее собственного сердца, бухающего в груди. Внезапно дверь снова открылась, и на порог, накинув на плечи куртку, выскочила Элейн.

— Я тоже иду.

— Вам не обязательно.

— Если вы найдете следы, я хочу увидеть их своими глазами.

Женщины обогнули дом и подошли туда, где располагалось окно гостиной. Раньше они с этой стороны дома не ходили. Маура внимательно оглядела сугробы при свете керосиновой лампы, но никаких следов не нашла. Только чистый снежный покров. Однако, когда они добрались до окна, Маура остановилась и увидела несомненное свидетельство, открывшееся ей при свете лампы.

Теперь Элейн тоже увидела его и тихонько ахнула.

— Похоже на волчьи следы.

Словно бы в ответ на эти слова в отдалении тишину прорезал волчий вой, за ним последовал целый хор с визгом и подвываниями. У Мауры по коже побежали мурашки.

— И прямо под нашим окном, — сказала она.

Элейн расхохоталась.

— Ага, вот вам и объяснение, что за лицо видел в окне Арло.

— Как это?

— Разве не ясно? — Элейн повернулась к лесу, и смех ее был таким же диким и безотчетным, как волчий вой, доносившийся из чащи. — Оборотни!

Внезапно вой прекратился. Наступившая тишина была такой мертвой, такой необъяснимой, что по спине Мауры пробежал холодок.

— Назад, — шепнула она. — Скорей.

И они помчались по хрустящему снегу назад, на крыльцо, а потом — в дом. Маура задвинула засов изнутри и подтащила к двери стул. Некоторое время они стояли, не говоря ни слова и пытаясь отдышаться. В камине треснуло прогоревшее полено, рассыпавшись на кучу мерцающих угольков, над ним взвился сноп искр.

Элейн и Маура вдруг застыли, глядя друг на друга — они услышали знакомый звук, эхом прокатившийся по долине. Волчий вой.

На другой день еще до того, как взошло солнце, Маура знала, что Арло умирает. Она поняла это по его дыханию, по тому, как что-то клокотало у него в горле, словно он силится набрать воздух через наполненную водой трубку для подводного плавания. Его легкие затопила жидкость.

Маура проснулась от этого звука и обернулась посмотреть на больного. В свете очага она увидела, что Элейн склонилась над ним и салфеткой бережно отирает пот с его лица.

— Это случится сегодня, Арло, — ворковала Элейн. — Сегодня за нами приедут, сегодня нас спасут. Как только рассветет.

Арло сделал мучительный вдох.

— Дуг…

— Я уверена, он уже добрался. Ты же знаешь, какой он. «Никогда не сдаваться, никогда не падать духом!» Такой наш Дуг. Тебе нужно еще немного продержаться, хорошо? Еще несколько часов. Смотри, уже светает.

— Дуг. И ты. — Арло слабо втянул воздух. — У меня не было шанса. Верно?

— О чем ты?

— Я всегда знал. — Арло жалобно всхлипнул. — Всегда знал, что ты выберешь его.

— Ну что ты, Арло. Нет, все совсем не так, как ты думаешь.

— Признайся честно. Пожалуйста.

— Между мной и Дугом никогда ничего не было. Клянусь тебе, милый.

— Но ты этого хотела.

Последовавшее за этим молчание было красноречивей всяких слов. Маура лежала тихо, чувствуя себя неловко от того, что стала свидетелем мучительных признаний. Арло понимал: время его истекает. И для него это последняя возможность узнать правду.

— Все равно, — вздохнул он. — Сейчас уже все равно.

— Но на самом деле это важно, — возразила Элейн.

— Я все еще люблю тебя. — Арло закрыл глаза. — Хочу… чтобы ты знала.

Элейн зажала ладонью рот, чтобы не разрыдаться. Первый луч зари осветил сиянием эту скорбную сцену — женщина, терзаясь от горя и чувства вины, склонилась над умирающим другом. Затем она судорожно вздохнула и выпрямилась. Только теперь Элейн заметила, что Маура не спит и наблюдает за ними, и, смутившись, отвернулась.

Какое-то мгновение женщины не говорили ни слова. Было слышно лишь, как хрипло дышит Арло сквозь сгустки мокроты — вдох-выдох, вдох-выдох. Из своего угла комнаты, даже не приближаясь к больному, Маура видела, как изменилось его лицо: глаза еще больше запали, кожа приобрела болезненный зеленоватый оттенок. Ей не хотелось осматривать ногу Арло, но в помещении было уже достаточно светло для врачебного осмотра, и она понимала, что должна это сделать. Это ведь ее обязанность, хоть и тягостная, но обязанность, ведь она как-никак врач. Оказалось, что весь ее медицинский опыт — ничто без современных лекарств, чистых хирургических инструментов и холодной решимости сделать необходимое: отрезать ногу кричащему от боли пациенту. Потому что именно это нужно было сделать. Маура знала это еще до того, как откинула покров с пораженной конечности, до того, как почуяла зловоние, исходившее от разлагающейся под одеялом плоти.

— Боже мой, — простонала Элейн и, оступаясь, пошла к выходу.

Маура слышала, как хлопнула дверь — это Элейн выскочила из затхлого помещения глотнуть свежего воздуха.

Сделать это придется сегодня, решила Маура, глядя на разлагающуюся ногу. Но в одиночку не справиться: ей понадобится помощь Элейн и Грейс, чтобы придерживать больного, иначе она не сможет остановить кровотечение. Маура посмотрела на девочку — та все еще мирно спала на диване. Можно ли положиться на Грейс? И хватит ли у Элейн сил держать его неподвижно, невзирая на рыдания, вопли и безжалостный скрежет пилы? Если они не выдержат, Маура может убить пациента.

Надев куртку и перчатки, она вышла из дома. Элейн стояла на крыльце, глубоко вдыхая морозный воздух, словно пыталась выветрить зловоние разлагающейся плоти из своих легких.

— Сколько ему осталось, как думаете? — тихо спросила Элейн.

— Не хочу ничего подсчитывать, Элейн.

— Но он умрет?

— Если ничего не предпринять.

— Но вы с Дугом уже предприняли что-то. Не помогло.

— Теперь нужен следующий шаг.

— Какой?

— Ампутация.

Элейн обернулась и посмотрела на нее широко раскрытыми глазами:

— Шутите?

— У нас нет другого выхода. Антибиотики кончились. Если ногу оставить, он умрет от септического шока.

— Но раньше вы были против операции! Дугу даже пришлось вас уговаривать.

— С тех пор ситуация сильно ухудшилась. Теперь нам надо не ногу его спасть, а жизнь. И мне нужно, чтобы вы его держали.

— Я не справлюсь одна!

— Грейс вам поможет.

— Грейс? — презрительно фыркнула Элейн. — И вы думаете, этой капризной девчонке можно доверить хоть что-нибудь?

— Мы ей объясним, что от нее требуется. Скажем, что это очень важно.

— Я знаю ее лучше, чем вы, Маура. Она вертит отцом, как хочет. Он готов в лепешку расшибиться ради своей капризной принцессы. Лишь бы она была счастлива и не вспоминала о том, что мать их бросила.