Патрисия Корнуэлл - Реестр убийцы

При всей мягкости Бентона разговор с ним всего лишь напомнил о том, чего ей так отчаянно не хватает. Сказанное им — удручающая истина. Все пятьдесят лет она бежала так быстро, что теперь и предъявить нечего — кроме редкой способности справляться с болью и стрессом. Гораздо легче просто делать свое дело и проживать дни в долгих, заполненных работой часах и пустых пространствах. И если быть честной перед собой, надо признать, что кольцо Бентона не добавило ни счастья, ни ощущения безопасности. Оно символизирует то, что пугает Кей сильнее всего на свете: что бы он ни давал, он всегда может это забрать или прийти к выводу, что хотел чего-то другого.

Неудивительно, что Марино в конце концов сломался. Да, он был пьян, возможно, под действием наркотиков. Да еще и заведенный, наверное, доктором Селф и Шэнди. Но если бы Скарпетта все эти годы присматривалась к нему повнимательнее, то, может быть, сумела бы спасти его от самого себя и предотвратить Не он предал ее, а она предала его, потому что не стала надежным другом и не была с ним правдивой. Не сказала «нет», пока дело не зашло слишком далеко, а ведь в ее распоряжении было двадцать лет.

Я не люблю тебя, Марино, и никогда не полюблю. Ты не в моем вкусе. Это не значит, что я лучше тебя. Это значит, что я просто не могу.

Она произносит мысленно то, что должна была сказать давно, и спрашивает себя, почему же не сказала. Марино мог уйти от нее. Она могла лишиться его постоянного присутствия, зачастую докучливого и раздражающего. Она сваливала на него то, чего так ловко избегала сама, и вот теперь они оба отвергли и потеряли друг друга.

Створки лифта расходятся, и Скарпетта идет по пустому коридору к отсеку с лабораториями, каждая из которых снабжена металлической дверью и переходным шлюзом. Во внешней комнатке она надевает белый одноразовый халат, натягивает на волосы сеточку и шапочку, на ноги — бахилы, на руки — перчатки. В следующем переходе ее ждет дезактивация ультрафиолетом, после которой Скарпетта входит в полностью автоматизированную лабораторию, где извлекают и реплицируют ДНК и куда по неведомой причине ее пригласила Люси. Сама Люси, с головы до ног в белом, сидит возле вытяжного колпака и разговаривает с экспертом, тоже облаченным во все белое и потому неузнаваемым.

— Тетя Кей? — говорит Люси, поднимаясь. — Ты ведь помнишь Аарона. Он у нас временный директор лаборатории.

Лицо за пластиковым щитком маски улыбается и становится вдруг знакомым. Все трое садятся.

— Я знаю, что вы эксперт-криминалист, — говорит Скарпетта. — Но не знала, что у вас новая должность. А что с прежним?

— Ушел. Из-за того, что доктор Селф выложила в Интернете, — отвечает Люси, и глаза ее вспыхивают от злости.

— Ушел? — растерянно переспрашивает Скарпетта. — Вот так взял и ушел?

— Думает, что я долго не протяну, вот и решил подыскать другую работу. Да ладно, он все равно придурок, и я давно хотела от него избавиться. Так что эта стерва еще и оказала мне услугу. А вообще-то мы здесь не болтать собрались. Есть результаты анализов.

— По крови, слюне и эпителиальным клеткам, — говорит Аарон. — Начнем с зубной щетки Лидии Уэбстер и крови с пола в ванной. У нас хороший образец ее ДНК, что важно для сравнения или в последующем для идентификации. — Как будто сомнений в ее смерти у него уже нет. — Другой профиль получен при анализе кожных клеток, песка и клея, взятых с разбитого окна в прачечной. А также с панели сигнализации и грязной футболки из корзины. На всех трех есть ее ДНК, что и неудивительно, и еще чья-то.

— Как насчет шорт Мэдлиз Дули? — спрашивает Скарпетта. — На них была кровь.

Аарон кивает:

— Тот же донор, что и на трех упомянутых образцах.

— Мы полагаем, это и есть убийца, — говорит Люси. — Или по крайней мере человек, проникший в ее дом.

— Я бы не спешила с такими выводами. — Скарпетта качает головой. — В доме бывали и другие люди, включая ее мужа.

— ДНК не его, а почему, мы сейчас тебе скажем.

— В общем-то мы воспользовались вашей идеей, — объясняет Аарон. — Вместо обычного сравнения профилей провели анализ коэффициентов родства.

— Вопрос первый, — продолжает Люси. — Почему ее бывший оставил кровь на шортах Мэдлиз Дули?

— Ладно, — соглашается Скарпетта. — Принимаю. А если кровь Сэндмена — во избежание путаницы я буду так его называть, — значит, он как-то поранился.

— Мы можем выяснить как, — говорит Люси. — А еще мы начинаем понимать, кто он такой.

Аарон берет со стола папку, достает отчет и протягивает Скарпетте.

— Неопознанный мальчик и Сэндмен. Как известно, каждый из родителей передает ребенку примерно половину генетического материала. Учитывая это, мы вправе ожидать, что образцы ребенка и родителя укажут на их родство. В случае с неопознанным мальчиком и Сэндменом генетическое сходство указывает на очень близкую степень родства.

Скарпетта просматривает результаты тестов.

— Повторю то, что уже сказала, когда мы сравнивали отпечатки пальцев. Мы уверены, что не ошиблись? Что не случилось, например, контаминации?

— Мы ошибок не совершаем, — говорит Люси. — По крайней мере такого рода. Прокололся — уходи.

— Итак, мальчик — сын Сэндмена? — уточняет Скарпетта.

— Здесь еще потребуется дополнительное расследование, — отвечает Аарон, — но по крайней мере, как я уже сказал, они состоят в близком родстве.

— Ты упомянула, что он поранился. Так вот кровь Сэндмена не только на шортах, но еще и на сломанной коронке, которую ты нашла в ванне Лидии Уэбстер.

— Может, она его укусила?

— Вполне возможно, — соглашается Люси.

— Вернемся к мальчику, — предлагает Скарпетта. — Если допустить, что Сэндмен убил собственного сына, то… не знаю, что и думать. Издевательства ведь продолжались довольно долгое время. Кто-то присматривал за ребенком, пока Сэндмен был в Ираке и в Италии. Если, конечно, информация, которой мы располагаем, верна.

— Позволь рассказать кое-что и о его матери. Здесь у нас тоже кое-что есть, если только ДНК с белья Шэнди Снук не принадлежит кому-то другому. Становится понятно, почему ей так не терпелось попасть в морг, взглянуть на тело и, может быть, разнюхать, что тебе известно. Да и вытянуть что-то из Марино.

— Ты уже сообщила в полицию? — спрашивает Скарпетта. — И позволь поинтересоваться: откуда у тебя ее белье?

Аарон сдержанно улыбается, и Скарпетта с опозданием ловит себя на том, что вопрос действительно мог показаться двусмысленным.

— Марино, — коротко объясняет Люси. — И уж конечно, это не его ДНК. Его профиль — как и мой, и твой — есть в базе данных. Полиции, разумеется, понадобится для проведения расследования нечто большее, чем найденные на полу у Марино трусики, но даже если она и не забила своего сына до смерти, то знать, кто это сделал, должна.