Александр Бородыня - Зона поражения

Они не говорили об этом, Максим Данилович чувствовал, что при любом упоминании о контейнере у Зинаиды моментально портится настроение, но оба ждали звонка. Человек, представившийся Геннадием, позвонил только через два дня после разговора с Алевтиной. Максим Данилович отнял у Зинаиды трубку и сразу без всякого обсуждения договорился о встрече.

— Приходите один! — сказал голос в трубке.

— Как я вас узнаю?

— Не беспокойтесь об этом, я сам вас узнаю.

Голос в трубке показался каким-то неестественно молодым. Максим Данилович даже представил себе этакого тупого мордоворота с маленькими глазками и очень низким белым сморщенным лбом, щеголяющего в двухсотдолларовом костюме и разъезжающего на шестисотом «Мерседесе».

«Бандиты! — подумал он. — Самые обыкновенные бандиты! Нечего их бояться!»

— Где мы встретимся?

— Все равно. Можете сами выбирать. Любое место в городе. Где вам удобнее?

Из трех предложенных Максимом Даниловичем вариантов Геннадий выбрал, казалось бы, самый простой. Встреча была назначена на четыре часа на светофоре возле Центрального вокзала.

В отличие от других дней Максим Данилович встал поздно и много времени потратил в ванной. Тщательно выбрил щеки, даже одеколоном побрызгал себя. Сложенный листок бумаги — чертеж, вынутый им из кармана убитого в кафе на дороге в Припять, был разглажен на столе, и, прежде чем сунуть его в бумажник, Максим Данилович долго изучал план. Будто хотел запомнить.

Он вышел из дома, положив в карман пистолет и приняв двойную дозу обезболивающего. Ему смешно было смотреть на бледное перепуганное лицо Зинаиды. Она проводила его до дверей и суетливо перекрестила на прощание. Ему было по-настоящему весело. Наплевать на этих бандитов! Чтобы не вязались, отдать им чертеж, и делу конец. А если получится, то и продать за хорошие деньги.

Ждать не пришлось. Когда Максим Данилович подошел к светофору, тут же рядом остановился длинный белый «Форд». Дверца распахнулась.

— Садитесь!

У водителя действительно было моложавое лицо и дорогой костюм, чистые белые манжеты лежали на руле, золотые запонки. Вот только он никак не напоминал бандита. Скорее уж сутенер валютный, пижон какой-то, кинематографист.

«Опознал сразу через стекло, — понял Максим Данилович. — Он, наверное, видел меня на фотографии. Вопрос только, где он взял эти фотографии?»

Весело подмигнув, пижон на большой скорости погнал машину. За гулом двигателя его тихий голос звучал с какой-то иронией, почти весело.

— Хотелось бы знать, где контейнер? — без предисловия спросил он. — У вас?

Максим Данилович пожал плечами:

— Контейнер остался в зоне.

— Не стоит упрямиться! Вы же неглупый человек!..

На шоссе было пусто. Белый «Форд» летел, наращивая скорость. У Максима закружилась немного голова. Ему показалось, что синее весеннее небо просто наваливается на него.

— Мы точно знаем, что контейнер у вас. — Голос у пижона был действительно молодым и довольно приятным. — Максим Данилович, вы избавите себя от неприятностей…

— Какие же могут быть неприятности? — искренне удивился Максим. — Вы же, наверное, все обо мне знаете? Я же покойник!

— Мы знаем, что смертью вас не запугаешь. По всей вероятности, и пытать вас бесполезно. — Голос щеголеватого водителя звучал ровно, с одной интонацией. — Действительно, чего стоит паяльник, вставленный в анус, по сравнению с той болью, что вы испытываете каждый день. Но поймите, Максим Данилович, у вас осталась семья… Жена, дети!

— Я для них умер. — Максим весело посмотрел на него. В это мгновение он сам верил в то, что говорил. — Мне наплевать, что с ними будет! — сказал он громко, так, чтобы перекрыть рев мелькнувшего мимо грузовика. — Вы никогда не были мертвым, и вы, наверное, меня не поймете. Но мне действительно наплевать. Кроме того, если бы контейнер был у меня, я бы отдал его вам. Не бесплатно, конечно, но отдал бы. Поверьте, у меня его нет. Контейнер остался в Припяти, и я даже не знаю, где именно он спрятан.

Мягко затормозив, «Форд» встал у тротуара.

— Хорошая у вас машина! — сказал Максим. Щеголь немного раздраженно похлопал руками по рулю.

— «Форд», — согласился он. — Но предпочитаю «Кадиллак».

— Странные у вас вкусы, — сказал Максим. — Этот «Форд», наверное, хороших денег стоит?

— У меня мало времени, — сказал щеголь. — Конкретно, что вы можете предложить?

— Планчик! — сказал Максим Данилович. — Я вынул этот листок из кармана на моих глазах погибшего инженера. По-моему, на нем указано, где искать контейнер.

— Сколько вы хотите?

— Пятьдесят тысяч!

— План у вас с собой?

— Да. Но я не люблю шуток. Бумажку в обмен на деньги.

Вытянув из кармана свой пистолет, Максим Данилович быстрым движением прижал ствол к коленке щеголя.

— Я же покойник. Покойникам терять нечего. — Хорошо! Уберите пистолет. Сейчас мы поедем в банк. Я получу деньги и заплачу вам.

— Не шутите? Я сказал: пятьдесят тысяч зеленых.

— Нет, не шучу! Уберите пистолет!

Через два часа, возвращаясь на автобусе в квартиру Зинаиды, Максим Данилович просто задыхался от боли. В кармане его на том месте, где лежала тоненькая бумажка с планом, теперь была тугая пачка. Бумажник прижимался к груди, и, казалось, боль распространяется по телу именно от него. Максиму было противно от того, что он сделал, но он пытался успокоить себя, оправдать.

«Вряд ли они отступились бы… — думал он. — Что бы я там ни говорил, убили бы Ольгу!.. Убили бы детей… Что бы я там ни говорил… Может, и нет там никакого контейнера… Ведь это только план… Может, они и не найдут там ничего!»

Деньги, полученные от продажи шуб, плюс деньги, полученные в обмен на чертеж, поделили пополам на сороковой день после смерти Тихона. До того все деньги из комиссионок, вся сумма, переведенная из карбованцев в американские доллары, просто лежала в платяном шкафу

под бельем. Посидели вечером, помянули студента, а потом, в отличие от предыдущих ночей, разбрелись по разным комнатам спать. На следующий день Максим Данилович отправился покупать машину.

Он хотел новую, чтобы без возни, не было у него времени под тачкой лежать. Ушел из дома в десятом часу, а в половине третьего уже вернулся и поставил машину в гараж. Купил дешево, битую, но движок, как пчелка гудит, новенький, и ста километров не пробежал. Резина нетёртая. Это был темно-вишневый «Москвич». Только большая вмятина в задней левой дверце немного раздражала, но Максим Данилович решил дверцу не ремонтировать, и так кататься можно. Права у него были профессиональные, а доверенность пришлось подделать, это оказалось значительно проще, чем менять номера.

— Ты ж вроде жене своей деньги хотел? — съязвила Зинаида, разглядывая его приобретение и трогая пальцем вмятину. — Передумал?