Александр Мазин - Паника

И передал суть разговора.

— Лодка! — решительно высказался масаи. — Лодка и мы четверо. Немедленно! Стрелять не будут? — Он указал на ряд дисплеев.

— Нет. Но учти: я не брошу Рохана.

— Тогда мы умрем! — с абсолютной уверенностью заявил Тарарафе. — Я умру с тобой!

Предложение Джибса плыть без него осталось при нем.

— Мой друг спросил, не потопят ли нас ваши ракеты, — сказал Джибс по-английски. — Я ответил — нет. Верно?

— Конечно, я заблокирую систему. Прямо сейчас. И могу сделать так, что после нашего отплытия половина острова взлетит на воздух!

— Мы это обсудим! — Джибс задумался, потом спросил: — С помощью этого, — он указал на экраны, — мы можем отыскать моего друга?

— Сомнительно. Разве что он — на побережье. Попробуем!

И запустил программу последовательного сканирования.

— Стоп! — воскликнул Джибс на девятнадцатой позиции. — Вот они!

Крохотные коричневые тела отчетливо выделялись на белом песке маленького залива.

— Точно они? — спросил Веерховен. — Дать увеличение?

— Не надо! — Джибс издал короткий смешок. — Это не совсем прилично! Спасибо, я узнал это место.

Сейчас я схожу за ними! Тарарафе! — сказал он на суахили. — Я иду за нашими друзьями, а ты возьми этих — и к лодке!

— За Роханом— я! — возразил масаи. — Я быстрый! Ты иди к лодке.

Это было разумное предложение, и Дин не стал спорить.

— Он заберет ребят! — сообщил американец Веерховену. — А мы втроем уходим! Тара — сейчас. Мы — как только вы приготовите все к взрыву.

— Значит — взрывать?

— Да, — коротко ответил Джибс. — Сколько это займет времени? Полчаса довольно?

— Хватит пяти минут! — ответил Веерховен, с трудом проглотив «сэр».

— Джибс! — заметив его замешательство, сказал нечаянный гость, протягивая руку. — Дин Джибс! А моего друга зовут Тарарафе! — И бросил вопросительный взгляд на подчиненного Веерховена.

— МТанна, господин! Меня зовут — МТанна! Я из Кейптауна! Мой отец — помощник шкипера на…

И осекся, заметив недовольный взгляд своего лейтенанта.

— Ты все слышал, МТанна? Ты согласен?

— Да, сэр! Да! — Южноафриканец широко улыбнулся.

Веерховен посмотрел на таймер: с того момента, как Джибс и его Друг спустились в КЦ, прошло двадцать восемь минут.

— Открой ему люк! — попросил Джибс. — Мы… И осекся, заметив, что глаза МТанны стали круглыми как у лори.

Быстро обернувшись, американец увидел, что бетон дальней стены КЦ вспучивается, словно распираемый изнутри.

Веерховен увидел происходящее чуть позже американца. Бросив взгляд вправо — обнаружил, что Тарарафе, уже поднявшийся на несколько ступенек, одной рукой вцепился в опорный столб, а второй направил «ФН» на трясущийся и оползающий, как сырое тесто, бетон. Автомат прыгал у него в руке, а черное лицо с расширенными зрачками и оскаленным ртом напоминало ожившую маску из лакированного черного дерева.

Стена затряслась студнем, посередине вздулся пузырь, и лопнул с оглушительным звуком. У Веерховена заложило уши. Боковым зрением Рихард видел присевшего масаи. «Как бы он нас не перестрелял!» — мелькнула мысль.

Края образовавшегося отверстия расширялись судорожными рывками. Как будто невидимая рука обминала превратившийся в тесто бетон.

Веерховен медленно выдвинул ящик стола, просунул руку в щель…

Джибс ощутил болезненный укол в груди, но привычным уже усилием изгнал и боль, и эмоции. Он должен мыслить хладнокровно. Бежать бессмысленно. Стрелять?

Его автомат лежал на столе. Достаточно протянуть руку. Но если это АНК, то пользы от автомата, вероятно, будет немного. А это наверняка он, золотокожий сын Сэллери Дейна. Как наивно было бы думать, что удастся так просто обвести его вокруг пальца.

«Спокойней, Дин! — приказал себе американец. Ты не должен позволить себя убить!»

Дыра в стеке достигла фута в поперечнике. За ней была плотная бархатная темнота. К резкому запаху озона прибавился щекочущий ноздри запах пыли. Слух Джибса уловил очень тихий и очень высокий звук, похожий на писк москита.

…Веерховен потер рукой челюсть: у него заныли зубы. Экран монитора выдавал безумные цветные полосы, словно компьютер сошел с ума…

Края отверстия начали загибаться наружу, будто тающий воск под напором воздушной струи. А между краями висела тьма. Абсолютно черная, плотная, как ткань, полностью поглощающая любой свет.

…МТанна хотел бы бежать, но не мог. Ноги не слушались. Он слышал частый звонкий цокот, но не мог сообразить, что стучат его собственные зубы. Струйка слюны стекла по подбородку МТанны, капнула на колено.

«Пожалуйста! — молился он. — Пожалуйста! Я такой молодой! Я так хочу жить! Не нужно убивать меня! Пожалуйста!..»

Завеса тьмы разошлась от центра лепестками, как диафрагма фотоаппарата. Стройная фигура античного бога с нежным лицом девушки возникла в неровном овале.

Бог улыбался.

Автомат выпал из руки Тарарафе, лязгнул о ступеньку и повис, зацепившись ремнем.

Рука Веерховена вынырнула из ящика стола. Отработанным движением он навел парабеллум на точку между смеющихся глаз АНКА и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок. Осечка.

Обхватив пистолетную рукоять для твердости второй рукой, краем сознания удивляясь наглому бесстрашию желтого красавца, Рихард еще раз плавно надавил на спуск. И снова — сухой стук бойка.

— Пустое! — мягко произнес АНК, глядя в холодные глаза лейтенанта. — Не выстрелит!

Золотокожий бог сделал шаг к Веерховену, но на пути его вдруг оказался Джибс.

— Рангно! — простонал Тарарафе.

Американец добродушно улыбнулся. Его светлые глаза спокойно встретились с золотистыми глазами сына Древней.

— Почему? — спросил он с любопытством. — Почему не выстрелит?

— Я изменил суть пороха! — бархатным голосом сообщил АНК.

Сын Древней разглядывал морщинистое, похожее на печеный картофель лицо Джибса с таким интересом, будто видел впервые. Они были почти одного роста: юный золотокожий бог и шестидесятилетний американец.

— Не люблю, когда стреляют! — сказал сын Древней. — На моем острове больше не будут стрелять… Пока.

Джибс прекрасно уловил двусмысленность сказанного. «Следи за дыханием!» — приказал он сам себе. В юности Джибс изучал дзен и умел ловить недосказанное. «Пока — только на острове!» Вот что имел в виду АНК.

Сын Древней получал огромное удовольствие, наблюдая за Дином Джибсом. Он видел, как американец искусно управляет своим настроением и пытается протянуть нить своего сознания за мыслью Того-Кто-Пришел. Поистине, чем больше он у знает Детей Дыма, тем больше находит в них занимательного. И нелепое желание Госпожи уничтожить их всех показалось Тому-Кто-Пришел неинтересным. Воистину мир потеряет, полностью лишившись этих любопытных существ.