Александр Мазин - Паника

«Миротворец!» — подумал Джибс с сарказмом.

И улыбнулся еще простодушней.

«Ты нас смутил! — проговорил он.

«Связанный страх делает его великолепным в решимости оградить своих сородичей!» — подумал АНК. Хоть Сэллери Дейн и был отцом Того-Кто-Пришел, АНК не ощущал себя человеком. Пара хранящихся в нем человеческих жизней терялась в бесконечности памятей Древних.

АНК поднес к губам свирель. И подумал о том, что в будущем ему будет не хватать и этого прикосновения теплого бамбука, и ощущения переливающейся силы. Перестав быть необходимой, его чудесная свирель потеряет полотну прелести. Конечно, он и тогда не расстанется с ней, но то будет другая песня.

Стальная плита со скрежетом поползла в сторону.

Примерно через три секунды после начала ее движения раздался глухой удар. Это лопнула, не выдержав напряжения, цепь запорного механизма. Но крышка люка продолжала двигаться, пока полностью не ушла в паз.

Веерховен, как завороженный, глядел на открывающийся люк. В правой руке у него был бесполезный пистолет, а левая судорожно сжималась и разжималась.

«Он отомстит!» — думал Рихард.

Веерховен не понимал всей чудовищной разницы между собой и сыном Древней.

МТанна не мог оторвать глаз от прекрасного лица бога. Он полюбил его. Полюбил мгновенно и со всей неистовостью юности. Он недостоин пыли на этих прекрасных стопах!

«Возьми мою жизнь, если хочешь!» — мысленно взывал он. — Что мне жизнь, если ты меня отвергнешь!»

Но в глубине души МТанна верил: он отвергнут не будет.

Тарарафе, пожалуй, даже не услышал, как над ним открылся люк. Он был в ступоре. Зло явилось! И он, охотник масаи, сын настоящего колдуна, беспомощен. С духами в облике женщин он еще рискнул бы бороться. Их можно обмануть, заманить в ловушку, убить… Этот же — больше любой ловушки, какую может вообразить Тарарафе. И хитрее любой его хитрости. Масаи чувствовал себя мышью, посаженной в стеклянную банку. АНК может бросить ему зернышко и ненадолго продлить коротенькую жизнь. А может и самого Тарарафе бросить тварям-хищникам, рыщущим вокруг и алчно глядящим сквозь хрупкое стекло. Масаи видел: Рангно готов сразиться. И умело выбирал поле битвы. У Тарарафе не меньше мужества, чем у белого друга. Но мужество охотника не имело опоры в невежестве. И растаяло, когда сияющие желтые глаза АНКА пронзили мозг Тарарафе.

— Мне жаль, что своим приходом я потревожил вас, нарушил вашу беседу! — произнес сын Древней. Обращался он исключительно к Джибсу.

— Я не подумал, что это… — тонкая рука поднялась и указала концом свирели на дыру в бетонной стене, за которой тянулся ход подземного коридора, — что это так вас обеспокоит! Я скучал в одиночестве! Мой брат покинул меня!

«Ты лжешь!» — подумал Джибс.

«Да, я лгу! — ответили золотистые глаза. — Я лгу, но это — правда!»

— Мой брат слишком часто покидает меня ради вас, Детей Дыма!

— Мы нужны ему! — возразил Джибс, принимая игру и парируя угрозу, что была в ней. — Мы тоже ему нужны!

» Вот верный ответ! «

АНК отвернулся. По очереди он оглядел каждого из остальных мужчин, потом остановил взгляд на Веерховене.

— Поднимемся наверх, — сказал сын Древней. — Там— солнце! Там будет уютней… мне и вам. Джибс так и не понял, сумел ли он отвести угрозу. АНК обошел американца и направился к лестнице.

Тарарафе поспешно уступил дорогу.

— А мне показалось, ты прекрасно обходишься без солнца! — бросил ему вслед Джибс.

— Солнце — мой друг! — через плечо весело откликнулся сын Древней. — Он дарит жизнь, а я правлю жизнью! Идемте же!

И ноги АНКА замелькали, перебирая ступени винтовой лестницы. Еще секунда — и золотокожий юноша исчез в отверстии люка.

В последних словах АНКА не было Приказа, но все четверо последовали за ним, не осмелившись даже ненадолго задержаться в бункере.

«АНК назвал солнце — он — подумал Джибс. — Оговорка? Или в этом какой-то смысл?»

Веерховен поднялся последним. И успел перед этим проглотить по капсуле каждого цвета. И положить в карман колбы с остальными. Ничтожная защита, если вообще — защита. Но хоть что-то!

Еще он прихватил пистолет.

— Я проголодалась! — сообщила Фло и спихнула Рохана на песок.

— Там, на камнях, вроде устрицы… — пробормотал Рохан, не открывая глаз. Ему было лень шевелить веками, не то что двигаться. Если бы удалось доползти до воды… Но вода — такая теплая, что…

Мысли были как ленивые гусеницы.

Вернулась Фло, уселась неподалеку. Сквозь дремоту Рохан услышал треск разбиваемых раковин.

Тень от дерева переползла на полфута, и солнце жадно набросилось на правую ногу Рохана. Неимоверным усилием он передвинул ее на несколько дюймов и расслабился в полном изнеможении.

— А не так уж плохо! — бодро говорила Фло, выковыривая очередного моллюска и отправляя в рот. — Конечно, немного кислого соуса не помешало бы… Хочешь?

Рохан промычал отрицательно.

— Послушай, сонный червяк! — Фло подобралась поближе. — Если твой дядя умер, тогда остров принадлежит твоей маме, а? А зачем твоей маме этот остров, когда у нее есть другой — на Средиземном море? Ты понимаешь, к чему я клоню?

— М-м-м… — промычал Рохан.

— Вот, вот! Конечно, ты должен выплатить какие-то налоги. Но эта база… Тебе причинили ущерб, так? Значит, правительство обязано компенсировать… А твой отец…

Рохан пропускал через себя ее болтовню, не особенно вслушиваясь.

Фло покончила с устрицами и похлопала его по животу.

— Так ты будешь оформлять эту собственность?

— Что? Какая собственность? — Рохан с трудом выбирался из дремоты.

Титаническим усилием он разлепил веки и уставился снизу на девушку. Рассеянный солнечный свет, пробиваясь сквозь листья, окружал ее голову подобием нимба.

— Остров! — сказала Фло. — Вот этот! — Она похлопала ладонью по песку. — Фактически он твой! Верно?

— О черт! — пробормотал молодой человек. — Пойду-ка я окунусь! — И поднялся. Он чувствовал себя пластилиновым человечком, которого забыли на солнцепеке.

— Я с тобой! — заявила Фло. — Не думай, что так просто от меня отделаешься!

Легко вскочив на ноги, она обняла Рохана, прижавшись к его спине маленькой прохладной грудью.

— Сладкая моя! — простонал ее друг. — У меня солнечный удар! Я могу упасть!

— Здесь песок. Мягко! — деловито сообщила Флоренс и потерлась животом о ягодицы Рохана.

— Маленькая ненасытная ящерица! — жалобно пробормотал тот и, пошатываясь, побрел к воде.

Флоренс висела у него на шее и болтала в воздухе ногами.

Рохан зашел по колено в воду и тяжело рухнул набок, взметнув кучу брызг.

Фло взвизгнула.

— Ох! — простонал Рохан. — Какая теплая!

И, нырнув, поплыл от берега, распугивая полосатых рыбок.