Кристофер Дикки - Охота на «крота»

Нуреддин встал и, глядя мне в глаза, сделал шаг в мою сторону. Мы стояли лицом к лицу, нас разделял только рабочий стол. Он застыл, опустив руки.

Я положил винтовку на стол и отступил на шаг. Он взял ее и, не отрывая от меня взгляда, вытащил магазин и дернул рукоятку затвора — пуля выскочила и упала на землю. Теперь Нуреддин разбирал оружие, как и я, не глядя на руки, только на меня. Закончив, он собрал винтовку, зарядил, поставил на предохранитель, положил на стол и сделал шаг назад.

Я кивнул в сторону стены, где стояли ящики из-под снарядов. Он кивнул в ответ. Нуреддин знал, что я нашел все, что там было: еще одну такую же винтовку, три «Калашникова», винтовку М-16, три осколочные гранаты М-67 и дымовую шашку М-18. По внешнему виду гранаты относились ко времени проведения войсками США военной операции в Сомали в 1990 году. Еще я нашел пару ножей, почти таких же длинных, как мачете, маленький колчан, полный стрел с выполненными вручную наконечниками, и африканский лук. Винтовка М-16 была бесполезна — не было патронов. В обойме «Калашникова» всего несколько. Но магазин второй бельгийской винтовки был полон, и оставалось еще около сотни патронов про запас. Это был неплохой маленький арсенал, который, во всяком случае, увеличивал мои шансы на успех.

Я взял со стола винтовку и поставил ее между нами.

— Волла-Джора, — сказал я. И в первый раз за время моего знакомства с Нуреддином он улыбнулся.

Я следовал за шифтой-одиночкой, бегущим через темную пустыню, ориентируясь на звук его шагов, едва касаясь ногами земли, и мне казалось, что я затерялся в пространстве. Я ничего не видел и не чувствовал, что происходит вокруг. Мы растворились в безлунной ночи. Погруженный в транс, я долгое время не чувствовал боли в мышцах и слышал лишь свое тяжелое дыхание. Постепенно меня стал охватывать ужас. Если люди Абу Зубаира похитили Бетси и Мириам, тогда Абу Зубаир — единственная возможность спасти их. Ему придется сказать, где они находятся. Ему придется приказать своим людям, чтобы их освободили. И он должен будет сделать это в ближайшие часы. После 11 сентября я понял — все мы поняли, — что эти люди не берут пленных, и заложники никогда не остаются в живых. В мой странный сон наяву проникла рейнджерская речовка:

Цель неясна. Вернуться домой. Цель неясна.

Неожиданно появился свет. Теперь мы видели цель. Она была перед нами. Свет шел от одного из строений фермы, примерно в шестистах ярдах от нас. Плавным движением Нуреддин упал на землю. Я последовал его примеру. Появился еще один тускло освещавший землю источник света. Но этого было достаточно, чтобы мы разглядели человека, шедшего от одного строения к другому. Над пустынной землей, отделявшей нас от фермы, разнесся звук заработавшего генератора.

Нуреддин резко вздохнул, втягивая в легкие запах гниения, и указал на что-то, находившееся примерно на полпути между нами и первым строением. Но я не мог понять, что это. Большой неподвижный силуэт против света, льющегося от поселка. Труп животного, возможно, верблюда. И не один. Там было как минимум три обглоданных до костей скелета каких-то существ. Нуреддин сделал жест руками, изображая взрыв. Он по очереди указывал на зловонные останки, повторяя один и тот же жест, изображавший взрыв. Мины. Чертовы мины. Я мог бы пройти через поле, исследуя его дюйм за дюймом ножом, если только не потерял сноровку. Но к тому времени как я закончу проверку, взойдет солнце.

Должен быть другой способ. Что у нас есть? Один четырехдверный джип «тойота» с платформой для 50-миллиметровой пушки, но без оружия. Здесь должно быть еще четыре джипа. Но где они, черт побери? И где часовые? Где все? И почему человек, который в полусне брел от одного здания к другому, был таким расслабленным? Так ведет себя солдат, которому не надо нести охрану. Наверное, Абу Зубаир и большая часть его отряда уехали на остальных машинах. Черт! Что можно будет выжать из этих типов? Что они могут знать? Да ни черта они не знают!

— Абу Зубаир? — спросил я. Нуреддин кивнул. — Здесь? Сейчас? — Я показал вперед.

Он снова кивнул, протянул мне руку и встал. Повесил лук на одно плечо, а винтовку — на другое, затем подал мне знак следовать за ним и побежал вприпрыжку, как марафонец на финишной прямой, направляясь прямо к гниющим трупам. Наверное, он знал что делал, и если я буду держаться как можно ближе к нему и проявлять осторожность, то, возможно, мы пройдем. В противном случае мы оба погибнем или будем искалечены, а потом погибнем. Но если я замешкаюсь, то мне придется ползти дюйм за дюймом, пока не взойдет солнце. Я побежал за ним след в след, двигаясь как можно быстрее, и мне казалось, что я слышу, как у него из горла вырываются какие-то звуки. Низкие. Ритмичные. Не беговая речевка или песня. Молитва. «Проклятие, Нуреддин, неужели ты просишь помощи у Бога?!»

Нуреддин стал передвигаться зигзагами от скелета козы к двум разодранным скелетам канюков, затем к скелету другой козы и потом прямо к маленькому строению, которое, как мне показалось, было мечетью. Похоже, Нуреддин прекрасно знал дорогу к этому месту, и это придавало мне уверенности, но в то же время и пугало.

Мы обошли мечеть на расстоянии около двадцати ярдов и укрылись за длинным рядом ящиков. Каждый из них стоял на каменной подставке, и даже в темноте я узнал наши ульи. Пчелы еще спали, их слабое жужжание сливалось с отдаленным шумом работающего генератора. Мы затаились.

«Аллах акбар…» Через громкоговоритель, закрепленный над зданием напротив нас, разнесся записанный на пленку призыв к молитве. Ульи завибрировали от звука и ожили. Появились две пчелы, потом еще две, мне на лицо упал луч света. Мы с Нуреддином не шевелясь наблюдали, как жители поселка медленно собирались на молитву. Я насчитал двадцать четыре человека, все они вяло брели к зданию. Я не знал, кто из них Абу Зубаир и был ли он здесь вообще, но один из них хромал, как Бассам Алшами, доктор-палач, тайный осведомитель. Я буду рад встретиться с ним снова.

Нуреддин указал на рюкзак с гранатами, затем — на мечеть. Я кивнул. Мы подумали об одном и том же.

Имам начал свою декламацию. У входа в мечеть стоял единственный полусонный и усталый часовой с «Калашниковым». Он ковырял в носу и рассматривал то, что оттуда вытащил. Больше в поселке движения не наблюдалось. Нуреддин достал из колчана две стрелы и положил одну из них на тетиву. Она попал часовому в плечо — не смертельная рана. Нуреддин вытащил вторую стрелу, прицелился, но потом опустил лук. Часовой упал на землю, извиваясь, как человек, переживший апоплексический удар, но не подал при этом ни звука.