Уоррен Мерфи - Последний порог

Мэри обернулась.

– Я? Я?! Я собираюсь доложить главному, что задание выполнено. А потом поеду в аэропорт.

Глаза Чарли расширились.

– Так ты что... нас бросаешь?

Мэри улыбнулась.

– К ночи мясоеды начнут дохнуть как мухи – а через неделю все их сопливое правительство будет валяться у нас в ногах.

Мэри вышла. Оставшиеся, хмуро переглянувшись, выругались.

– Ладно, – Чарли Ко решил принять на себя командование. – Сейчас надо-таки здесь прибраться – а я скажу Техасцу Солли, что может открываться с завтрашнего дня. Если будет к завтрему еще жив, конечно.

Сойдя вниз, все трое оказались в разделочном. Железная галерея, по которой они шли в данный момент, оканчивалась винтовой лесенкой, ведущей вниз, в главный зал. Транспортеры, станки, лента конвейера – все было немым и неподвижным. Вдоль противоположной стены тянулись ряды люков, через которые подавались свежие туши; около них стояли тележки транспортеров. Стена напротив подслеповато щурилась чередой грязных окон. Скамьи и разделочные столы стояли в ряд прямо под галереей; четвертую стену занимала громадная стальная плита – люк холодильника.

Спустившись, Шэнь Ва и Стайнберг подошли к ней; Эдди Кенлай замешкался на верхней площадке лестницы.

Чарли Ко, облокотившись на перила галереи, осматривал цех.

Посмотрев на стальную плиту люка, Стайнберг, покачав головой, обернулся к Шэнь Ва.

– Надорвешься, пока откроешь эту хреновину.

Но им не пришлось надрываться.

Раздался гул, затем треск, и внезапно вся громада стальной крышки люка вырвалась из стены и, словно пущенная чьей-то гигантской рукой, влетела в зал. Стайнберг и Шэнь Ва успели почувствовать, как их с небывалой силой вдавило в стену; оба тела, словно тряпичные куклы, повалились на разделочные столы, и тут же сверху – на излете – обрушилась стальная плита, дробя кости в мелкую крошку.

Чарли Ко видел, как внезапно отделившаяся от стены громадная крышка люка исчезла где-то под ним, наполняя все вокруг режущим нервы треском; взглянув обратно на торцевую стену, он увидел, как из пролома в зал ворвалось холодное дымное облако.

Матовые клубы взметнулись вверх, словно сизый дым на сцене во время рок-концерта или ядерный гриб, пятнающий безгрешные небеса – и из сердцевины дымовой завесы показалась фигура высокого темноволосого человека, одним прыжком оказавшаяся посреди помещения.

Римо Уильямс, по прозвищу Дестроер, целый и невредимый, стоял на засыпанном обломками бетонном полу, а вокруг него клубилось мглистое облако.

Чарли Ко почувствовал, как у него отвалилась челюсть; он упал на колени, стоявший перед ним Эдди Кенлай навзничь повалился на ступеньки, тупо уставившись на босса через стальные прутья перил.

– Я – тот, кого зовут Шива-Разрушитель, – послышался глухой голос Римо, – мертвый тигр, властелин ночи, возрожденный к жизни великой силой Синанджу. Кто этот кусок собачьего мяса, что осмеливается преграждать мне путь?

Эдди Кенлай почувствовал, как штанам становится мокро и горячо; опираясь на руки, он попробовал задом заползти на площадку. Приблизившись к лестнице, Римо ногой вышиб нижнюю ступень. Винтовая лестница завибрировала. Римо ударил еще раз, и стальная конструкция начала рассыпаться. Крепление, соединявшее верхнюю площадку лестницы с галереей, лопнуло; нижние ступени осыпались, и вся конструкция вместе со вцепившимся в перила Эдди Кенлаем тяжело рухнула вниз. Удара о пол Эдди уже не почувствовал.

Римо медленно поднял глаза на Чарли. Чарли, собравшись наконец с силами, ринулся по галерее к открытой двери... но на полпути, словно споткнувшись, упал на колени, вопя от ужаса.

На галерее стоял Чиун. В руках старого корейца Чарли увидел странные предметы, на первый взгляд напоминавшие огромные, наполненные чем-то жидким полиэтиленовые мешки. Но у этих мешков были лица – изуродованные, окровавленные, но их еще можно было узнать, и это были лица Ят-Сена и Глюка. Чарли Ко застонал.

Чиун взглянул вниз, на Чарли, затем на две отбитых до состояния желе груды мяса, которые держал в руках. Лицо его перекосилось от отвращения.

– Они опять набрали любителей, – ни к кому не обращаясь, сокрушенно вымолвил он, и, не размахиваясь, выкинул два полиэтиленовых мешка с лицами через перила. Приземлившись у самых ног Римо, они с хлюпаньем, словно два куска студня, шмякнулись оземь.

– Этого не убивай, – подняв голову, крикнул Римо. – Мне нужно с ним побеседовать.

– Те двое тоже еще не убиты, – известил в ответ Чиун. – Я специально принес их сюда, чтобы ты сделал это. В книгах сказано, что именно Шива своей рукой должен предотвратить возрождение пожирателей крови – и снять с моего предка великий позор.

Римо взглянул на бренные останки у своих ног. Он с трудом мог представить, как Чиун мог через весь город добраться сюда, волоча в обеих руках по этакой вот штуковине.

– А где это написано, что именно Шива должен остановить пожирателей? – недоверчиво спросил он.

– Написано, написано, – заверил Чиун. – Но не утруждай себя, сын мой. Эти двое не из пожирателей крови.

– А ты откуда знаешь?

– Они без разрешения проникли в комнату, когда я размышлял о Последнем пороге – и так же, не испросив разрешения, напали на меня. Поэтому я и заключил, что среди них нет истинных приверженцев Веры.

Римо вспомнил, как в холодильнике дымное облако тоже клубилось вокруг него. Значит, и Чиун, как видно, сделал то же, что и Римо, когда понял, что ловушка вот-вот захлопнется. Римо вспомнил, как его желудок словно сдавила чья-то рука, и начало быстро неметь тело. То же чувствовал он всякий раз, когда в организм попадал какой-нибудь яд – и от этого существовало единственное верное средство. Римо активизировал кислород в крови, чтобы абсорбировать яд, затем сконцентрировал всю энергию на желудке – вечном вместилище жизни и смерти, и когда приток крови вместе с пузырьками кислорода вынес в желудок яд, ввел в действие пищевод и изверг наружу отраву вместе с содержимым желудка. Пол холодильника украшала теперь разноцветная зловонная лужица – прямо под трупом Вики Энгус.

Римо опустился на одно колено перед вздутыми мешками, еще недавно бывшими Ят-Сеном и Глюком.

– Я хотел бы, ребята, чтобы вам было побольней, но, к сожалению, у меня нет времени.

Вонзив указательные пальцы в головы наемников – вернее, в то, что от них осталось – Римо ощутил, как фаланги пальцев входят в мозг, в котором до этой секунды еще теплилась жизнь, после чего трупы, перелетев через зал, приземлились рядом с лужей блевотины на полу холодильника.

Римо взглянул наверх. Чиун, стоя на галерее, с интересом взирал на Чарли, которого била мелкая дрожь. Глаза Римо встретились со взглядом старого корейца, и что-то такое увидели они друг у друга в глазах... то было уважение сына к мудрому отцу, и гордость отца за взрослого сына.