Уоррен Мерфи - Битва в пустыне

– Рад видеть вас здесь, Чиун, – сказал Смит. – Никак не могу убедить вашего подопечного остаться. – Он кивнул головой на Римо, который с равнодушным видом стоял рядом с ними, наблюдая за участниками Третьего международного Конгресса молодежи.

– Убеждать несведущего человека – все равно что возводить здание на песке, – сказал Чиун.

Затем он рассыпался в изъявлениях верности и преданности Дома Синанджу императору Смиту. Но когда Смит повторил, что хочет от наставника, чтобы тот уговорил Римо остаться в Америке и выполнить задание КЮРЕ, Чиун извинился: он плохо понимает по-английски. Единственное, что всегда получалось у него хорошо, так это слова: «Хвала императору Смиту!» Его английский так и не улучшился, пока они шли до «Боинга-747», на широких белых боках которого голубой краской были выведены буквы «Эйр Франс».

Чиун лично проследил за погрузкой четырнадцати мест своего багажа, то суля большое вознаграждение, то угрожая всеми земными карами, если только его драгоценные сундуки пострадают.

– Не разрешайте ему ехать! – кричал Смит Чиуну, который семенил вокруг сундуков в своем желтом халате, развевающемся, точно флаг на ветру.

– Хвала императору Смиту! – произнес Чиун, направляясь к трапу.

Оттесненный довольно бесцеремонно нахлынувшей толпой участников Третьего международного Конгресса молодежи, Смит повернулся и оказался лицом к лицу с Римо.

– Римо, вы обязаны выполнить это задание! Оно не терпит отлагательств, – сказал Смит.

Римо прищурился, будто видел своего собеседника впервые.

– Послушайте, Смитти. Я знаю, кто стоит за теми убийствами.

– Тогда почему вам не направиться за ним? Почему вы уезжаете отдыхать?

– Во-первых, я уезжаю не отдыхать, а во-вторых, мне не надо его искать. Он сам меня найдет, где бы я ни был. До свидания.

Смит бросился к справочному бюро.

– Куда направляется этот самолет? – спросил он клерка.

– Официально – в Париж. Прямые полеты в Лобинию не разрешаются.

– Но он летит именно туда?

Клерк понимающе улыбнулся.

Смиту стало легче. Должно быть, Римо что-то знает, иначе зачем бы ему лететь в Лобинию? Убийцы, наверное, были наняты Баракой. Он уже вышел было наружу, довольный полученной информацией, но вдруг повернул назад.

– Могу я ознакомиться со списком пассажиров? – спросил он у клерка.

– Разумеется, сэр. – Клерк протянул ему список.

Смит заметно успокоился, когда узнал о местонахождении самолета. Когда же он просмотрел список пассажиров, лицо его озарилось улыбкой, что случалось очень и очень редко. Внизу, в самом конце списка, значилось хорошо известное ему имя: Клайтон Клогг, президент компании «Оксоноко ойл».

– Хочу, чтобы на нас напали воздушные пираты и украли вместе с самолетом! – Девушке, сидевшей рядом с Римо, приходилось кричать, чтобы перекрыть шум моторов. При этом у нее колыхались торчащие под тонкой белой рубашкой груди. – А вы хотите?

– Зачем? – сказал Римо, смотревший мимо головы Чиуна в окно.

Чиун непременно захотел сесть у окна: если вдруг оторвется крыло, надо вовремя уследить за этим, чтобы успеть вознести молитвы предкам.

– Для меня это единственный выход, – пожаловался он. – Если же я буду ожидать, чтобы ты сообщил мне о чем-нибудь, я никогда ничего не узнаю.

– Тьфу, пропасть! – проворчал Римо. – Я же не представлял, что тебя интересует Лобиния. Откуда мне может быть известно, что тысячу лет назад Дом Синанджу заключил с кем-то какой-то контракт? Сделай одолжение, запиши, с кем у вас имеются соглашения, а я найму классных ищеек, чтобы следить за ними.

– Теперь уже поздно раздавать глупые обещания и оправдываться, – сказал Чиун. – Я понял, что придется всем заниматься самому.

Первое, что он сделал, придя к этому выводу, было решение занять место не иначе как у окна, где он и сидел теперь, не отводя напряженного взора от крыльев воздушного лайнера, которые, на взгляд Римо, и не думали падать.

– Зачем вам понадобились воздушные пираты? – снова спросил Римо, повысив голос, чтобы быть услышанным за шумом моторов и звуками музыки, доносившейся вместе с громкими криками из носовой части самолета.

– Это безумно интересно! – сказала девушка. – Мы ведь и сами собираемся сделать что-то реальное. Принять участие, так сказать.

– Участие в чем? – не понял Римо.

– В борьбе за освобождение Третьего мира. Вы что, никогда о нем не слышали? Палестинские беженцы… Они хотят вернуть свою землю, отнятую у них империалистами, грязными сионистскими свиньями. Будь они прокляты, иудействующие подонки! Вы знаете, ведь они забрали у палестинцев лучшие земли: леса, озера, плодородные поля…

– Насколько я знаю, – сказал Римо, – когда Израиль получил эти земли, там был только песок. Его и сейчас там хватает. Почему бы беженцам не взять себе свой кусок пустыни и не вырастить там что-нибудь?

– Все ясно – вы заражены этой свинячьей сионистской пропагандой. Деревья там были. Каждый, кто думает иначе, подкуплен ЦРУ. Давайте познакомимся: меня зовут Джесси Дженкинс. А вас?

– Римо.

– А фамилия?

– Гольдберг.

Девушка, похоже, пропустила мимо ушей еврейскую фамилию.

– Зачем вы летите в Лобинию? Вы придете на Конгресс молодежи?

– Не знаю, – сказал Римо. – Надо заглянуть в свою программу. Помнится, в понедельник, с двух до четырех, у меня поездка в пустыню. Во вторник весь день – осмотр песков. В среду надо бы посмотреть на дерево, имеющееся в Лобинии. В четверг – дюны… Не думаю, что у меня будет свободное время. В Лобинии полно всяких достопримечательностей, особенно если вы любите песок.

– Нет, кроме шуток, вы должны прийти на наш форум. Это будет потрясающе: молодежь всего мира съедется в Лобинию, чтобы нанести сокрушительный удар по империализму. Чтобы сообща поднять голос в защиту мира во всем мире,

– А начать вы хотите, конечно, с разгрома Израиля? – спросил Римо.

– Конечно! – раздался поблизости мужской голос.

Римо впервые отвернулся от окна, чтобы взглянуть на того, кто говорит. Попутно его глаза задержались на девушке. Это была негритянка с характерным разрезом глаз, с гладкой, лоснящейся кожей, черной, как антрацит. Черты лица у нее были тонкие и изящные. Девушка была красива, несмотря на темный цвет кожи.

Немного позади них по другую сторону прохода сидел мужчина, вмешавшийся в их разговор. На нем был темный комбинезон и тенниска не первой свежести, вокруг шеи – черно-белый воротничок католического священника. Он выглядит как белая пародия на зомби, подумал Римо.

– Вы что-то сказали, монсеньор?

– Я не монсеньор, а всего-навсего парижский аббат. Отец Гарриган. Я пострадал…

– Это ужасно! – перебил его Римо. – Никто не должен страдать.