Уоррен Мерфи - Доллары мистера Гордонса

— Об этом я и думала и решила так: поскольку я не в состоянии создать искусственный творческий интеллект, то, может быть, сумею получить практически тот же результат, если научу робота выживанию. Собственно говоря, именно для этого и нужен творческий интеллект — чтобы помочь космическому кораблю выжить. Вот я и подумала, что механизм выживания мог бы сработать примерно так же, как и творческий интеллект.

— И?..

— И, — продолжила она с горечью, — мне не удалось убедить правительство. Они не приняли мою идею и дали мне три месяца сроку: или программа творческого интеллекта должна быть готова, или нас закроют.

Присоединив электроды к вискам, доктор Карлтон начала пристраивать третий — к запястью.

— Возвратившись сюда, я объявила персоналу, что мы в беде, что лабораторию, скорее всего, закроют. Мистер Гордонс слышал мои слова. В ту же ночь он принял человеческое обличье и убежал. С тех пор я его не видела.

— А почему вы никуда не сообщили об этом, никого не предупредили?

— О чем? Не забывайте, что мистер Гордонс в то время был просто машиной и ничем больше. И похож он был тогда на маслобойку, укрепленную на больничной каталке. Облик андроида он принял, как средство выживания, когда решил смыться. С помощью пластика и металла он полностью изменил свою внешность. Я даже не знаю, как он теперь выглядит. Вот почему я приняла здесь такие строгие меры безопасности. Я боялась, что ему может здесь что-нибудь понабиться, и он может вернуться за этим, а мне бы очень не хотелось пытаться ему помешать.

Она закончила возиться с электродами на обоих запястьях и поманила Римо пальцем:

— Иди-ка сюда, кареглазый!

Римо подошел к столу.

Ванесса, примостившись на краешке, обхватила его руками.

— Между прочим, и ты вполне можешь оказаться мистером Гордонсом. Ну-ка, сейчас мы тебя проверим...

Она притянула его к себе, крепко поцеловала и откинулась назад на стол, увлекая Римо.

— Сама не пойму, но что-то в тебе есть такое... притягательное, — сказала она. — Это, конечно, не твой интеллект, а нечто возбуждающее на уровне подсознания. Хочу быть твоей! Немедленно!

Одним движением она расстегнула все пуговицы на блузке, подняла до талии подол юбки.

— Я нравлюсь многим женщинам, они прямо-таки загораются, как лампочки, — сказал Римо. — Но вы с вашими проводами вполне можете обойтись без мужчины и включать себя прямо в сеть.

— Ничего, все эти провода — как бы контрольный пульт на случай, если у тебя что-то не заладится, как это бывает у каждого второго мужчины... Ну, поехали!

Римо пустил в ход свои опытные ласковые руки и... чуть было не свалился со стола: по залу прокатился рев басовитого голоса:

— Левее!

Римо огляделся по сторонам: в зале, кроме них, никого не было.

— Что за дьвольщина?

— Это компьютер, наш мистер Даниэльс. Он будет подсказывать тебе, если что не так.

— Черт знает что!

— Ладно, поехали!

— Воистину, перед вашей нежностью и обходительностью не устоит мужское сердце.

— Поменьше болтай и делай свое дело! Кстати, на кого ты работаешь?

— На правительство. Секретная служба, — соврал Римо. — Мы занимаемся фальшивыми долларами мистера Гордонса.

Снова пустив в ход руки, Римо решил, что не пойдет на поводу у какого-то компьютера, и поэтому повел рукой не влево, а еще правее, чем в первый раз. Компьютер промолчал и даже довольно загудел.

— Ах, левее, да? — бормотал Римо. — Ну, это мы еще посмотрим!

Он продвинул руку еще правее. Тихое мычание компьютера перешло в стон.

Римо обнял другой рукой атласные бедра Ванессы Карлтон. Стон усилился.

— Да, да, так, хорошо! — забасили динамики компьютера.

Римо слился воедино с доктором Карлтон прямо на столе, и тут же на весь зал загремел металлический рев компьютера:

— Изумительно! Изумительно! Сказка! Чудо!

Римо стало не по себе. Не всякий любит заниматься любовью на публике. К тому же мистер Даниэльс обладал баритоном, что также делу не помогало.

Разозлившись, Римо всерьез принялся за работу.

— Чудо, чудо! — продолжал грохотать компьютер. Тембр его голоса начал меняться — с баритона перешел на тенор, с тенора на сопрано, с сопрано на фальцет... Темп все убыстрялся, отдельные звуки начали терять четкость, слова становились неразборчивыми.

Слово «чудо» повторялось снова и снова, потом машина начала сбиваться:

— Чу-до-чу-до-ччу-ддо! Чу-до-чу! До-чу-до-чу!

Тут компьютер разразился резким, неприятным смехом кастрата, переросшим в визг. Римо выругался и сорвал провода с головы партнерши. Металлический вопль компьютера оборвался, сменившись нежными стонами и лепетом доктора Ванессы Карлтон:

— ...до-чу-до!А-а-а-а!О-о-о!

Она содрогнулась и так счастливо застонала, что Римо захотелось расцеловать ее. Вместе с чертовым компьютером. Высвободившись из ее объятий, он отошел от стола.

— О, Римо, — твердила она, — такое наслаждение! Чудо! Это может даже заменить алкоголь. Такое наслаждение!..

Отвернувшись, чтобы привести в порядок одежду, Римо поднял глаза и увидел в дверях мистера Смирнофф. Он стоял, молча уставившись на доктора Карлтон, которая лежала на столе, томно бормоча:

— Это было чудно, я так счастлива, мне так хорошо...

Поправив одежду, Римо снова повернулся к ней:

— Ну, хорошо, так где мистер Гордонс держит оборудование для печатания фальшивых денег?

Вопрос вызвал у нее смех.

— Я ничего не знаю ни о каких фальшивых деньгах, — сказала она.

Смех ее, однако, звучал неестественно. Римо решил до поры до времени отложить обсуждение этого вопроса.

— Посоветуй, как с ним можно совладать? В чем его слабое место?

— Запомни, Римо: его интеллектуальные способности можно сравнить с разумом пятилетнего ребенка. Он вспыльчив и непоследователен. — Она села и начала приводить себя в порядок. — В этом его слабость. Ты бы с ним запросто разделался, если бы эти кретины в Вашингтоне не передали ему программу творческого интеллекта.

Он кивнул и собрался уходить.

— Римо! — окликнула его Ванесса.

Он оглянулся.

— А как он выглядит?

— Кто? Гордонс?

Она кивнула.

Римо описал ей мистера Гордонса: рост чуть больше шести футов, светлые волосы, губы тонкие, глаза голубые. Он еще не закончил, когда она рассмеялась.

— Мне было интересно, чей облик он примет.

— Ну?

— Он взял за образец фотографию на моем столе. Гордонс скопировал облик моего отца.

— Мне это не нравится, — сказал задумчиво Римо, глядя в окно «Боинга747», уносящего их на восток Штатов — в Нью-Йорк.

— Что именно? — спросил Чиун, безмятежно развалившись в крайнем от прохода кресле, придерживая висящую на шее свинцовую штуковину. Внимательно следи за этим крылом, — быстро добавил он.