Уоррен Мерфи - Империя террора

Римо ощутил, что ладонь Фабио стиснула его руку. Он пристально вгляделся в оливковое лицо гангстера и понял, что оно должно быть ему знакомо.

Но напрягать память не стоило – это был всего-навсего простой итальяшка с органчиком в голове вместо мозгов. Он услышал, как Немеров произнес:

– Это мистер Фабио. Он очень влиятельный человек в США.

Римо вгляделся пристальней. Лицо человека было толстым и мясистым, и от угла левого глаза до мочки левого уха бежал маленький тонкий шрам.

Кожа вокруг шрама была слишком светлой, и, пытаясь скрыть уродство, человек втирал в лицо порох. Бесполезно: оно все равно производило отталкивающее впечатление.

А затем до Римо донеслись слова Немерова:

– А это мой компаньон, мистер П.Д.Кенни.

Рука Фабио напряглась и высвободилась. Не было похоже, что он отпрянул в страхе – причиной, скорее, было решительное недоверие.

– Это не П.Д.Кенни, – сказал он с итальянским акцентом.

Немеров опять заржал. Римо, заразившись веселым настроением барона, тоже улыбнулся. Немеров произнес:

– Отлично! Еще одно доказательство того, как успешна была пластическая операция.

Римо видел, как маленькие поросячьи глазки Фабио стали сверлить его лицо взглядом. Затем Фабио спросил:

– Это действительно вы, П.Д.?

Римо кивнул. Еще некоторое время Фабио пристально изучал его, а затем свиная морда итальянца расплылась в улыбке. Он шагнул вперед, в знак удивления подняв правую руку ладонью вверх, и обхватил плечи Римо медвежьей хваткой.

– П.Д., – сказал он, – я беспокоился, куда вы пропали. Как и все мы.

– Мне делали новое лицо, – сказал Римо, надеясь, что это был правильный ответ, – а затем барон пригласил меня приехать и присоединиться к нему.

– «И присоединиться к нему», – повторил вслед за ним Фабио. – Наверное, вам сделали и новые мозги. Вы говорите лучше, чем прежде.

– Спасибо, – сказал человек, который считал себя П.Д.Кенни. – Это часть моего нового имиджа.

– Ну, скажу я вам, ваш новый имидж гораздо лучше старого, проговорил Фабио. – Неприятней человека, чем вы, похоже, на свете еще не было.

– Да, не правда ли? Я был похож на обычного итальянца, – сказал Римо.

Видя, что Фабио молчит, не зная, что сказать, Римо добавил:

– А теперь я похож на неаполитанца. – Последний слог он произнес протяжно, изображая итальянский акцент. То, что Фабио был родом из Неаполя, Римо понял, когда тот приветствовал его поднятой рукой.

Фабио громко захохотал.

– Да-а-а, – сказал он, – вот уж действительно шаг вперед. Значит, вы хорошо знакомы с бароном?

– Я его правая рука, – сказал Римо.

Немеров быстро вмешался в разговор:

– Мистер Кенни согласился присоединиться к нам. Его присутствие явится необходимой гарантией того, что любое соглашение, которого мы достигнем, будет неукоснительно выполняться. Мне кажется, репутация П.Д.Кенни достаточно хорошо известна.

– Еще бы! – воскликнул Фабио. – Эй, П.Д., помните, как вы разделались с моим братцем Матти?

– Конечно, – улыбнулся Римо. – Пришлось немножко повозиться.

– Повозиться? – засмеялся Фабио. – Его потом неделю собирали по кусочкам.

– Ага, – тоже засмеялся Римо. – Я воспользовался моими особыми ножами для резки сыра. – Затем он добавил:

– Ха-ха-ха.

Фабио опять захохотал, вспоминая тело своего брата Мэтью, разделанное на сто двадцать семь кусков. Весь проступок Мэтью заключался в том, что он отказался поднять на смех сына другого преступного авторитета.

Вслед за Римо и Фабио заржал и Немеров. Затем он убрал улыбку с лица, как будто повернул выключатель, и сказал:

– Пойдемте, мистер Фабио. Нам пора подняться в зал для совещаний. Нас там уже ждут некоторые наши общие знакомые.

Он подошел к картине на стене и нажал на кнопку, спрятанную в се богато крашенной рамс. Картина плавно отъехала в сторону.

Пропустив перед собой Фабио, Немеров обернулся к Римо.

– Этот человек – О'Брайен – ждет вас в кабинете. Возможно, он расскажет вам что-нибудь интересное об этом Уильямсе, как он выглядит и где его искать.

Римо согласно кивнул и подождал, пока Немеров не вошел в лифт и не нажал на кнопку пятого этажа. Картина бесшумно вернулась на место.

Римо повернулся и пошел по паркетному полу, бесшумно ступая теннисными туфлями по гладко отполированному дереву. В кабинет вела громадная деревянная дверь, крашенная филигранной резьбой. Несмотря на свои габариты, открывалась она так легко, как будто вращалась на подшипниках.

В комнате было темно. Римо обнаружил, что смотрит на силуэт человека, замершего у окна и выглядывающего наружу. В окне над его плечом Римо увидел красный вертолет, появившийся в небе, и понял, что человек тоже следит за его полетом. Римо не знал, что это был тот самый вертолет, который доставил вице-президента Азифара к президентскому дворцу в Скамбии, где тот готовился через сорок восемь часов занять президентское ложе.

Римо приблизился вплотную к человеку у окна.

– О'Брайен? – окликнул он его.

Человек подскочил от неожиданности и обернулся, выпустив из руки тяжелые шторы. Комната опять погрузилась в полутьму. Это не помешало Римо заметить испуг на лице О'Брайена.

– Слушайте, вы меня напугали, – сказал О'Брайен. – Не надо так подкрадываться.

– На мне теннисные туфли, – проговорил Римо, как будто это что-то объясняло. – Барон сказал мне, что вы знаете этого Римо Уильямса.

– Нет, – сказал О'Брайен. – Я его не знаю. Но я его однажды видел. – Пройдя мимо Римо, он подошел к маленькому креслу рядом со столом и тяжело плюхнулся на него.

Римо повернулся к нему. Солнечные лучи за его спиной проходили между штор и светили О'Брайену прямо в глаза.

– Как он выглядит? – спросил Римо.

– Ну, когда я его видел, он был одет как монах, – сказал О'Брайен.

– Это вряд ли может мне помочь.

– Подождите, я еще не закончил. Глаза у него были карие, но очень необычные. В них как будто не было ни зрачков, ни белков. Каждый глаз как сплошное темное пятно. Вы понимаете, о чем я?

– Ага.

– Лицо у него худое и жесткое. Черта с два он походил на монаха, хоть и нацепил рясу. Нос у него прямой. Вообще он из тех парней, что всегда смотрят прямо в глаза.

Прищурившись, О'Брайен попытался рассмотреть человека, стоявшего перед окном, но разглядел только общие очертания головы и фигуры.

– Ладно, – сказал Римо, – кончайте урок живописи. Какого он роста?

– Высокого, но не очень. Что-то около шести футов. И весить он не должен много. Вот что у него велико, так это запястья. Они так толсты, как будто он раньше был надсмотрщиком над каторжанами.

Римо подошел поближе к О'Брайену, который как раз в этот момент бросил взгляд на свои ботинки. Римо оперся локтями на стол.