Уоррен Мерфи - Опасные игры

– Назад, – скомандовал Римо, но зверь, пошатываясь, двинулся вперед.

Римо снова нырнул между его вытянутыми лапами, прижал ладони к задней поверхности левого бедра обезьяны и, нащупав нужную мышцу, сдавил ее.

Левая нога Брайена тотчас же утратила способность удерживать вес тела, и зверь упал на одно колено.

Воспользовавшись левой рукой вместо вышедшей из строя ноги, Брайен снова двинулся вперед, пытаясь схватить Римо правой рукой. Римо поднял свою правую, и обе руки, его и гориллы, сцепились, образовав единый кулак. Рука Римо почти совсем скрылась в лапе гориллы, и тут Смит, не веря своим глазам, увидал, как рука Римо, пересиливая лапу зверя, заставила того отклониться назад и наконец упасть на колени.

– Невероятно! – воскликнул Смит и с тревогой огляделся по сторонам, ища взглядом кого-нибудь еще, кто мог бы это увидеть, но рядом никого не было. Он боялся, что здесь в любой момент могут появиться фоторепортеры, телевизионщики, последуют вопросы, интервью, что и положит конец КЮРЕ, поскольку тогда все станет достоянием общественности.

– Следует верить в то, что видишь собственными глазами, – сказал Чиун.

Но Смит его не слышал. Потрясенный, он взирал как Римо, подняв двухсоткилограммовую обезьяну, взвалил ее себе на плечо и понес в клетку.

Там он бережно опустил Брайена на пол, потрепал его по голове, будто комнатную собачонку, и вышел вон. Дверь он оставил открытой, но теперь это не имело значения. У Брайена больше не было никакого желания проявлять активность.

– Вы удовлетворены? – спросил Римо, обращаясь к Смиту.

– Абсолютно, – ответил Смит. – Пошли отсюда.

– А я нет, – заявил Чиун. – Ты слишком долго возился. Совсем ни к чему было унижать несчастное животное. – Повернувшись к Смиту, Чиун поклонился. – Прошу прощения, император, за слишком долгую процедуру. Но он исправится.

– Все в порядке, – сказал Смит.

– Вы уверены? – спросил его Римо. – А то, может, выпустить тигра или еще кого-нибудь и повторить?

– Не стоит, – ответил Смит. – Давайте наконец уйдем.

– Прекрасно, – сказал Римо. – Наша машина тут рядом, на стоянке.

– Никаких машин для тебя, пожиратель мяса, – сказал Чиун. – Тебе надо тренироваться. Побежишь следом.

Только они двинулись прочь, как появились четверо служителей с ружьями, заряженными усыпляющим средством. Среди них был и тот, с которым недавно разговаривал Римо.

– А где Брайен? – спросил одни из них.

– Был здесь, – ответил второй. – Могу поклясться. Эй, приятель, ты гориллу не видал?

– А как же, – ответил Римо. – В клетке сидит. Только дверь надо бы закрыть. А то может вылезти.

Семеро участников забега, проводившегося на шикарной, стоимостью не в один миллион долларов беговой дорожке стадиона бостонского колледжа Эмерсон, все вместе имели на себе на 840 долларов кроссовок с верхом, изготовленным из особого, тоньше бумаги и легче воздуха материала, и снабженных рассчитанными на любую погоду шипами «тигровый коготь», а также на 700 долларов – трусов и маек, покрой которых повышал их аэродинамические свойства настолько, что, по словам изготовителя, результаты могли быть улучшены на целую десятую процента. В беге на 1800 метров при среднем времени 3 минуты 50 секунд это означало увеличение скорости на 23 сотых секунды и могло оказаться достаточным для установления мирового рекорда.

И тут появился новичок, какой-то Римо Блэк. Никто о нем почти ничего не знал, кроме того, что он выиграл на предолимпийских отборочных соревнованиях в Сиэтле, Портланде и Денвере. На беговую дорожку он вышел последним. На нем были черные брюки военного покроя и мягкие черные итальянские туфли ручной работы, а также черная тенниска с надписью на груди. Надпись гласила: «Я ДЕВСТВЕННИК».

Чуть ниже, мельчайшим шрифтом, стояло: «Это очень старая тенниска».

В заднем кармане брюк торчал бумажник.

– У него в заднем кармане бумажник, – сказал Винсент Джозефс. – Ты видал? У этого олуха в заднем кармане бумажник! И штаны армейские. И в туфлях. Этот придурок в туфлях! Это на него посмотреть ты меня сюда затащил?

Джозефс повернулся к сидевшему рядом с ним на трибуне мужчине и посмотрел на него через свои очки фирмы Гуччи, с тонированными стеклами в круглой оправе с облегченными дужками. Уолли Миллз был тренером по бегу и выставлял на предварительных олимпийских состязаниях на дистанцию восемьсот метров трех спортсменов. Правда, он заранее сказал своей жене : «Они бы и меня не обогнали», – так оно и вышло: все они отсеялись уже на первой стадии отбора. Но как бежит этот Римо Блэк, Миллз видел дважды, поэтому и притащил сюда Винсента Джозефса.

– Это одно из его чудачеств, – пояснил Миллз. – Я вам говорю: этот парень не так прост, как кажется. На прошлой неделе в Портланде он так рванул со старта, что казалось, будто остальные остались стоять на месте. Запросто мог быть мировой рекорд. Он несся как ошпаренный и вдруг, клянусь Богом, сбавил скорость, чтоб его догнали, и эдакой трусцой прибежал вторым.

– Ну и что? Просто выдохся, – отозвался Джозефс.

Миллз отрицательно покрутил головой.

– Нет, мистер Джозефс. Он, как лошадь на скачках, мог еще бежать и бежать. Я наблюдал за ним в бинокль: он нарочно позволил себя догнать. Как будто вдруг понял, что установит рекорд, а ему этого не надо.

– Ну, ладно, – сказал Джозефс. – Говоришь, быстро бегает? Ты посмотри на его тенниску. Это она, что ли, этому придурку скорости прибавляет? Раздувается, как парус. А возраст? Куда ему тягаться с этими парнями? Да его того и гляди кондрашка хватит! Хорошо, что мы еще не успели подписать с ним контракт.

– Клянусь вам, мистер Джозефс, этот парень после забега даже не запыхался. Он даже не ходит потом, чтобы восстановить дыхание. Эти двадцатилетние пыхтят, хрипят и кашляют, а он садится себе на скамеечку и выглядит при этом так, будто только что вздремнул. Вот почему я вас позвал. Я прикинул, что для вас, при том что вы представляете знаменитых спортсменов, этот Римо Блэк может и правда оказаться темной лошадкой.

Джозефса это убедило.

– Ну, посмотрим, – сказал он. – А кто этот косоглазый?

– По-моему, он кореец, – сказал Миллз.

– Я же и говорю, косоглазый. Кто он такой?

– Да вроде бы его тренер. Все время возле него крутится.

– Косоглазый! – Джозефс с раздражением покрутил головой. – И за каким только чертом, Миллз, ты отнимаешь у меня время?

– Вы посмотрите, как он бегает, – сказал в ответ Миллз.

– Похоже, у меня нет выбора, – проговорил Джозефс и, сложив на груди руки, отвернулся. – Однако тебе не мешало бы знать, что мне еще предстоит обговорить семь контрактов с баскетболистами, да к тому же все время приходится возиться с этой чертовкой малолетней гимнасткой, с которой тут все сюсюкают.