Уоррен Мерфи - Рождение Дестроера

Послышался взволнованный голос Цинтии:

– Нет, папа, он не такой, как все, он меня любит!

Голос Фелтона:

– Тогда почему он не отказался от тысячи долларов, которые я ему предложил, и взял их?

– Не знаю! Не знаю, что ты ему сказал, может, ты ему угрожал?

– Не будь смешной, дорогая. Он взял эти деньги потому, что я объяснил, что больше он все равно не получит, даже если женится на тебе. Так что его интересовали только твои деньги и ничего больше. Скажи спасибо, что мне удалось оградить тебя. Представь себе, что ты вышла бы за него замуж, а потом поняла, что он из себя представляет на самом деле?! Он взял деньги, а дядя Марвин поехал с ним вниз, чтобы довести до автобусной остановки.

– Неважно. Я его люблю.

Цинтия начала всхлипывать.

Риме не собирался уличать Фелтона во лжи, по крайней мере сейчас, перед Цинтией. Для этого еще будет время. Он достал бумажник и пересчитал наличность – тысяча двести долларов. Смита хватит инфаркт.

Римо скрутил в комок тысячу долларов, спрятал бумажник и толкнул ладонью дверь. Она, как и следовало ожидать, опустилась вниз, и Римо вошел в библиотеку.

Фелтон застыл с выражением человека, которого лягнула в живот лошадь; Цинтия – словно только что получила помилование от электрического стула.

Римо швырнул на ковер скомканные деньги и, изо всех сил стараясь не засмеяться, торжественно объявил:

– Я люблю Цинтию, а не ваши грязные деньги!

– Римо, дорогой! – вскрикнула Цинтия, бросившись к нему, обняла изо всех сил и стала осыпать поцелуями его щеки и губы. Сквозь шквал изъявлений вечной любви Римо внимательно наблюдал за Фелтоном.

Тот был заметно потрясен и смог только выговорить:

– Мошер? Где Мошер?

– Он хотел посадить меня на автобус, но передумал и решил прокатиться сам.

Теплые ищущие губы Цинтии скрыли улыбку Римо.

К началу обеда, проходившему при свечах, Фелтон вновь обрел уверенность. За столом прислуживал дворецкий Джимми. Фелтон объяснил, что отпустил на сегодняшний день всех слуг, а обед по такому торжественному случаю приготовил самолично. Римо незамедлительно сослался на расстроенный желудок и есть отказался.

Оба – и Фелтон, и Римо – понимали, что маски сброшены и предстоит решающий поединок. Нужно было только ждать подходящего момента, который пока что еще не настал. Обед походил скорее на рождественское перемирие на фронте. Фелтон с удовольствием играл роль гордого отца.

– Цинтия, должно быть, уже сообщила вам, что мы с ней весьма состоятельные люди, – сказал Фелтон Римо, – но вряд ли она смогла бы объяснить, откуда взялись все эти деньги.

– Это интересно.

– Я – мусорщик.

Римо изобразил вежливую улыбку. Цинтия возмущенно воскликнула:

– Ну папочка!

– Тем не менее это правда. Каждый цент нашего состояния заработан нами именно на свалках. – Фелтону определенно хотелось высказаться, и он продолжал, не дожидаясь дополнительных вопросов:

– Американцы, мистер Кэбелл, самые крупные производители всевозможных отходов в мире. Ежегодно они выбрасывают на многие миллионы долларов вполне доброкачественных товаров, которые еще могут быть использованы. Ими движет характерное для их психологии непреодолимое стремление покупать и покупать новые вещи.

– Как у маньяка или патологического лжеца, – добавил Римо.

Фелтон не обратил на него внимания и продолжал лекцию.

– В годы войны я обратил внимание на то, что американцы, живущие в условия дефицита многих товаров и продуктов, несмотря на это, выбрасывают массу вещей, которым бы еще жить да жить. Короче говоря, именно на этом своем наблюдении я и сколотил капитал. Для этого я собрал все свои деньги и купил… свалку.

Вы никогда ничего не покупали на свалках, мистер Кэбелл? Напрасно. Ситуация такова, что вы можете в принципе найти там сотни необходимых вещей, но до меня никто не задумывался над тем, как это сделать.

И тогда я решил организовать этот бизнес по-новому. В первую очередь я пригласил специалистов. Одна бригада, например, занята исключительно восстановлением старых стиральных машин и центрифуг для сушки белья. Мы покупаем у населения по цене металлолома вполне пригодные к использованию стиральные машины устаревших моделей, это нам обходится в пять долларов. Восстанавливаем их, но частным покупателям не продаем. Они начинают работать на нас. В сороковые годы я открыл свыше семидесяти прачечных-автоматов только в Нью-Йорке, и все они были оборудованы такими стиральными машинами и сушилками. Поскольку я не вкладывал в оборудование значительных средств, как мои конкуренты, я мог снижать плату за услуги прачечных. Как только я слышал, что где-то открывается еще одна прачечная самообслуживания, я тут же открывал неподалеку свое заведение. Стоимость стирки у меня была значительно ниже, чем у конкурента, и в большинстве случаев это приводило к его разорению. Тогда я за гроши скупал его новехонькое оборудование. Дело оказалось чрезвычайно прибыльным.

Фелтон криво усмехнулся.

– Возможно, вам это покажется жестоким и безнравственным, мистер Кэбелл, но именно таков мир, в котором мы живем.

– Я это заметил.

– Так вот. Обратив внимание на свалки старых автомобилей, я понял, что и в этой области могу многое сделать на благо нашей экономики. Вам, может быть, это покажется глупым, но мне кажется, что каждый человек считает свое занятие крайне важным, в том числе и для других людей.

У меня есть автосвалка в Джерси-Сити, самая большая в мире, и, насколько я знаю, единственная, организованная по принципу универсального магазина.

Мы приобретаем, к примеру, за несколько долларов старый автомобиль. Пусть он даже сильно пострадал в аварии, но вы удивитесь, когда узнаете, сколько в нем еще остается пригодных деталей и частей. Автомобиль переходит из одной секции в другую. Снимаем уцелевшие бамперы, вынимаем оконные стекла, в другой секции – сиденья, другие части – фары, двери. Все эти детали поступают на склад и заносятся в реестр. Если бы вам понадобились, например, задняя левая дверь и замок багажника «плимута» выпуска 1939 года, то мои служащие разыскали бы эти части за пять минут. Вполне естественно, что за такого рода услуги вам пришлось бы заплатить подороже.

Римо весело кивнул.

– А нет ли у вас каких-нибудь частей для моего «максвелла» 1934 года?

Прежде чем Фелтон успел ответить, вмешалась Цинтия:

– Опять тебе в голову пришел этот Максвелл!

Фелтон бросил на дочь холодный взгляд и сказал, обращаясь к Римо:

– Не уверен, есть ли у нас запчасти к «максвеллу». Давайте съездим вместе и поищем.

Римо моментально согласился. Цинтия возражала, считая, что лучше провести вечер всем вместе.

– Дорогая, – сказал Фелтон, – должны же мы с мистером Кэбеллом поговорить наедине, как отец с сыном?