Уоррен Мерфи - Сатанинский взгляд

– Нет, – ответил тот.

– А как узнать, кто из них настоящий?

– Ты счастлив?

– Не совсем, – признался Римо.

– Значит, ты тот, за кого себя выдаешь. А Чиун счастлив?

– Да.

– Сколько раз ты видел его счастливым?

– Ну, иногда он выглядел вполне счастливым. Правда, это продолжалось недолго. Чаще он ворчит.

– Теперь я убедился в том, что ты способен отличить настоящего Вана от самозванца.

– А Чиун?

– Попытайся это выяснить. Задай ему какой-нибудь вопрос. Чиун болезненно реагирует на обиды, не забывает их, а ты предпочитаешь не обращать на это внимания. Вы чудесная парочка.

Римо перестал создавать помехи на линии.

– Значит, у тебя все хорошо, папочка?

– Не просто хорошо, а замечательно! Наконец-то для нас отыскался по-настоящему достойный Император. Смит полностью согласен со мной. Уверяю тебя, Римо, здесь все до одного замечательные люди!

– Отлично, Чиун. Я еду к вам, – сказал Римо и выслушал, где следует искать Чиуна, Смита и Рабиновича после завтрашнего наступления. – Не беспокойтесь, я вас разыщу, – заверил Римо Чиуна и повесил трубку.

– Чиун попал в беду, – сказал он Вану, – и я не знаю, смогу ли ему помочь. Этому Рабиновичу удалось загипнотизировать и Смита. А ведь он считал, что не поддается гипнозу. Когда-то он пытался лечиться от нервного перенапряжения с помощью гипноза, но из этого ничего не вышло. Он начисто лишен воображения. Он смотрел на чернильные пятна теста Роршаха и не видел ничего, кроме пятен. Честное слово.

– Что такое тест Роршаха?

– Это новомодное изобретение. Люди смотрят на карточки с кляксами и рассказывают врачу, с чем эти кляксы у них ассоциируются. Это помогает врачу понять, что творится в голове пациента. Если клякса ассоциируется у него с насилием, значит, он склонен к насилию. Если с каким-нибудь счастливым видением, значит, он склонен к эйфории.

– А, это очень похоже на старинный китайский метод. Только там это проделывали с глиной на белой тарелке. Но как ты можешь спасти Чиуна, если человек, затуманивший ему мозги, способен сделать с тобой то же самое?

– Не знаю, – ответил Римо. – Я хотел задать этот вопрос вам. Как мне спасти Чиуна? Как спасти Смита?

– Должен признать, это действительно труднейшая задача из всех, с которыми приходилось сталкиваться Дому Синанджу. Что ты собираешься предпринять, Римо?

– Не знаю.

– Ты боишься?

– Немного. Мне горько думать, что Чиун свихнулся.

– А что, если он примет тебя за врага, которого следует уничтожить? Как ты поступишь, если тебе придется его убить? Ты подумал об этом?

– Послушайте, вопросы должен задавать я. А ваше дело – отвечать на них.

– Ну что ж, вот тебе мой ответ. Коль скоро ты не в силах придумать, как спасти Чиуна и твоего работодателя, к которому ты испытываешь привязанность, хоть и пытаешься уверить меня в обратном, тебе придется положиться на кого-то еще, кто умеет думать. Кто может выдвинуть по-настоящему блестящую идею.

– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

– Но ты только что признался в своей беспомощности! – рассмеялся Ван, подумав о том, насколько Римо и Чиун похожи друг на друга.

– Ответьте на мой главный вопрос и выметайтесь отсюда!

– Так задай мне этот свой вопрос.

– Черт с ним, с вопросом. Дайте мне ответ и перестаньте играть в эти идиотские игры. Дайте мне наконец ответ!

– Да, – сказал Ван и исчез.

Великий Ван явился Римо Уильямсу, претерпевавшему переход в новое качество, чтобы ответить на самый важный для него вопрос.

И он ответил «да».

К сожалению, Римо не знал, к какому вопросу относится этот ответ. Римо наскоро собрал вещи, не думая, что покидает Америку навсегда, и вышел из дома на освещенную солнцем улицу. Он направлялся в Сорнику, где полным ходом шла война.

Анна Чутесова испытала прилив радости от известий о поражении российских войск, дислоцированных в Сорнике. Радость сменилась отчаянием, когда она узнала, что танковые колонны Рабиновича были вынуждены отступить. А потом отчаяние снова сменилось радостью, потому что, согласно поступившим сообщениям. Рабиновичу удалось получить необходимые запасы оружия и боеприпасов.

– Отлично, – сказала она. – Теперь нужно направить к Василию Рабиновичу кого-то из наших представителей и заявить о капитуляции, пока не наступил полный хаос.

– Мы не можем отдать Сорнику американцам. Они посылают туда все новые подкрепления.

– А вы заметили, как это происходит? Вы когда-нибудь видели, чтобы военные грузы поступали с такой быстротой и оперативностью? – спросила Анна. – Вы бы лучше почитали сводки вместо того, чтобы разглядывать цветные стрелки на карте, которые теряют всякий смысл еще до того, как чернила успевают просохнуть.

– Американцы все активнее включаются в эту войну. Мы обязаны поддержать наших сорниканских братьев! – отрезал посол Номович.

Тяжело вздохнув, Анна подвела посла к висящей на стене карте мира. Осознание, что высшее российское командование рассуждает точно так же, как Номович, повергало ее в отчаяние. Да и как может быть иначе? У всех у них в крови одинаковый уровень тестостерона. Неужели среди них нет ни одной женщины? Анна поняла, что должна сама ехать в Сорнику. Иного выхода не было. И все же, ухватившись за слабую надежду, что у мужчин все-таки есть какие-то извилины, она провела линию от Америки до Сорники и попросила Номовича измерить линейкой ее длину. Уж что-что, а считать мужчины умеют, особенно с помощью линейки, вероятно, потому, что привыкли оценивать свои достоинства в сантиметрах.

Затем она отметила точку на карте России, где находились заводы оборонного комплекса – а они находились далеко от центра, чтобы не оказаться выведенными из строя в случае иноземного вторжения, – и провела оттуда линию до Мурманска. Далее линия тянулась по водному пространству, пересекала такие страны враждебного окружения, как Норвегия, Голландия, Франция, Англия, доходила до Атлантического океана, где патрулировали суда самого мощного в мире флота США, и наконец заканчивалась в Сорнике.

Чтобы измерить расстояние, Номовичу пришлось переставлять линейку много раз.

– Вот какую дистанцию придется проделать каждому нашему патрону, каждому снаряду, каждой ракете, чтобы попасть в Сорнику, – подытожила Анна. – Поддерживая наших братьев, мы будем вынуждены посылать туда не только оружие, боеприпасы и горючее, но и провизию, снаряжение, сигареты, туалетную бумагу и так далее, и тому подобное. Задумайтесь, каким непосильным бременем это ляжет на нашу экономику. Кому будет проще выиграть эту войну – нам или американцам? Вы же видите, что от Америки до Сорники рукой подать.

– Где наша не пропадала! – молодецки воскликнул Номович.