Уоррен Мерфи - Смертельный ход

– У этого хорошего человека, – спросил Римо, – не было одной руки?

– Да, – сказала Дебора.

– И его звали Конн Макклири?

– Да, – сказала Дебора и захлопнула уже было открытую дверь.

– Значит, вы его знали?

– Да, – сказал Римо, – я знал его.

– Значит, вы работали в разведке США?

– Нет, – сказал Римо. – Но я знал его когда-то.

– Вам известно, как он умер?

– Да.

– Сообщали, что это случилось в больнице.

– Да. В больнице.

И лицо Доборы превратилось в улыбку и теплоту, и нежность, в ласковую радость, которую люди, понимающие красоту, мечтали бы всегда иметь рядом с собой.

– Это забавно, и поскольку вы знали Конна, это было характерно для него, – сказала она, усаживаясь на стул лицом к Римо.

– Он тогда только что приехал к нам в деревню, это было перед получением независимости, когда на нас напали пять арабских армий. А у нас была, по-моему, одна винтовка на пятерых мужчин или вроде того. Я была тогда совсем юной.

– Конечно, – сказал Римо.

– Конечно, – смеясь повторила Дебора.

– В общем, он вызвался организовать для наших людей специальную подготовку. Я не имею права раскрывать ее суть. Мы очень его ждали. С нетерпением. Мой дядя говорил: когда приедет американец, он покажет вам всю технологию. Подождете и увидите. Все это, конечно, было большим секретом, и все, естественно, знали об этом, с нетерпением ожидая его прибытия. Образовалось что-то вроде комиссии по торжественной встрече секретного агента. Его привезли в автомобиле, на заднем сиденье. Вы, наверное, не знаете, как ценились тогда автомобили у нас, но попытайтесь представить. Конн был на заднем сиденье, но вы никогда не догадаетесь…

– Он был пьян, – уверенно сказал Римо.

Дебора засмеялась и хлопнула Римо по колену. В ее глазах появились слезы, сквозь смех она попыталась что-то сказать.

Римо быстро добавил:

– Точно. Я же говорил, что знал Конна Макклири.

Его спокойный голос заставил Дебору схватиться за край стола, чтобы хоть как-то успокоиться.

– Пьян? – наконец удалось выговорить ей.

– Он был пьян до потери сознания. Вам бы видеть лицо дяди Давида. Он несколько раз переспрашивал водителя, того ли человека он привез. Потом мы узнали, что он начал пить еще в Токио, откуда его вывезли месяц назад. Пьян? От него просто несло спиртным. Знаешь, когда его выносили из машины, все отступили назад, так он пропитался алкоголем.

– В этом весь Конн Макклири, – сказал Римо.

– Да, он был таким. Только через три дня он наконец сообразил, где находится.

– Трудное было время?

– Ну, для нас – не очень. Мы готовили себя к другому. Все мы были уверены, что победим. Хотя было довольно страшно, я ведь была тогда…

– Всего лишь маленькой девочкой.

– Конечно. В противном случае, я сейчас была бы пожилой, а не привлекательной, красивой и молодой женщиной.

– Конечно, вы сознаете свою красоту.

– Перестаньте. Я вам рассказала мою историю о Макклири. Теперь ваша очередь.

– Ну, я впервые увидел Конна, – сказал Римо, привычно собираясь опустить детали, – когда… Нет, дайте вспомнить. В первый раз…

– Нет, во второй раз. Про первую встречу вы не хотите говорить, и ладно. Расскажите о второй встрече.

Так. Значит она считает, что он работает на ЦРУ или ФБР, подумал Римо. Ну и что? Этого следовало ожидать, исходя из того, чем они здесь занимаются. Он уже пользовался «крышей» ЦРУ раньше.

– Ладно, – сказал Римо. – Дело было так. Я пришел в сознание на больничной койке, а он вкатил в палату столик с роскошным обедом – с омарами и выпивкой.

– Это для человека, только что пришедшего в себя?

– Мы же говорим о Конне Макклири.

– Да, – кивком подтвердила Дебора.

– Он разложил все это великолепие, нахамил доктору и сестре и пригласил меня к столу. И сам почти все выпил.

– Конн Макклири, – выразительно сказала Дебора.

– Но это мелочи. Он вообще от бутылки надолго не отлучался. Чудеса, что ему удалось пережить двадцать один год.

– Тогда египтяне рвались через пустыню Негев. Мы были рядом с линией фронта.

– Где?

– Неважно. Вы дадите мне закончить? И давайте оставим все эти «где». Если хотите узнать где, почитайте мою официальную биографию.

– Готов поклясться, что она содержит не те «где».

– Перестань, Римо. И слушай. А если тебе хочется поиграть в вопросы и ответы, то я могу пойти к доктору Брюстеру и пожаловаться на гнусное вмешательство такого типа, как ты. Он жизнь из тебя вытрясет.

– Хорошо. Больше не буду.

– О'кей. Итак, мы были неподалеку от линии фронта, а Конн начал срочно собирать повсюду медные трубы и трубочки. Дядя Давид сказал: вот увидите, это секретное оружие. Американская технология. А Конн секретничал и никого не подпускал к месту, где занимался своей «технологией». Как-то я тайком пошла за ним и увидела за скалами мешки с песком. Сейчас, на Суэцком канале, нам бы такая оборона очень пригодилась. Он, похоже, пересыпал в мешки всю Синайскую пустыню. Он заставил ребятишек собрать мешки с песком со всей деревни. Этой кампанией руководил дядя Давид. Мешки с песком для защиты секретного оружия нашей деревни! Ну, а поскольку все это было очень секретно, смотреть никому не разрешалось. Но я подсмотрела. Я знала, что он меня не накажет. Я ходила у него в любимчиках, хотя он любил всех детей.

– Конн любил детей?!

– О да. И мне кажется, он потому и пил, что у него не было своих детишек. По вечерам он рассказывал нам сказки. Мы все его любили.

– Конн и дети?

– Помолчи! Дай закончить. Я переползла через мешки с песком. Он сидел и держал чашку под этими медными трубами и трубками, выходившими из небольшого котла. Он соорудил самогонный аппарат! Не могу описать, как он ждал с чашкой в руках, а в нее из трубочки – кап, кап, кап. Представь: взрослый человек сидит согнувшись в три погибели на жаре. От нагроможденных вокруг мешков с песком там было еще жарче. И ждет. А из трубочки – кап, кап, кап.

Римо закивал:

– Да, это Конн. Но трудно представить, что он для этого разобрал все оборонительные сооружения из мешков с песком.

– Не так уж они были и нужны, да к тому же он прекрасно знал, что через полчаса все убранные мешки заменят новыми. Песку нам хватало.

– Кстати, почему он потом так возненавидел арабов, что там произошло?

– Что ты имеешь в виду?

– Я слышал, как он называл арабов злобными и опасными зверями, хотя обычно удовлетворялся выражением «ублюдки».

– Ну и что?

– Он, наверное, был свидетелем каких-то зверств арабов, которые его особенно поразили, ведь его трудно было чем-то удивить, ты знаешь, ему многое довелось повидать.

Дебора обратилась к прошлому, ее лицо в своей сосредоточенности напоминало сейчас драгоценную камею.

– Нет, нет. Рядом с нашей деревней – вряд ли. Ты же знаешь, мы были на Юге, и опасность могла исходить от регулярных египетских частей. А с ними было все в порядке. Конн всегда общался с арабами нашей деревни, это были хорошие люди. Некоторые из них, как это ни прискорбно, потом уехали.