Уоррен Мерфи - Судный день

– Но почему вместо него назначили вас? – спросил Римо. Он опирался рукой на длинный стол, который примыкал к письменному столу Смита.

– Потому что вы, Уильямс, не оправдали наших ожиданий. Вашей задачей, согласно инструкции, было убить Смита, если он проявит признаки душевного расстройства. Заметили ли вы, что его состояние ухудшилось?

– Я заметил некоторые странности, но он и раньше порой отдавал странные приказы.

– Как, например, уничтожение группы служащих большой американской корпорации? И вы не поставили под сомнение правильность его действий?

– Я был слишком занят.

– Вы были заняты выполнением его сумасшедших инструкций, Уильямс, без преувеличения можно сказать, что своими действиями вы нанесли вред стране. Эта организация была задумана таким образом, что если в результате ее деятельности возникает угроза безопасности страны, то она должна быть расформирована. Вы это знаете. Вы должны были убить Смита. Я уверен, что, когда он еще был здоров, он сам дал вам такие инструкции. Так?

– Да.

– Почему же вы этого не сделали? – спросил Клам.

– Я не был уверен, что он окончательно рехнулся, – ответил Римо.

– Скажите честно, дело ведь не только в этом?

– Я, конечно, знал, что он постоянно испытывал слишком большую нагрузку…

– Но убивать его вы не хотели? – спросил Клам.

– Да, это так, – ответил Римо.

– Значит, на вас нельзя полностью положиться?

– Похоже, да.

– Ну и как я должен с вами поступить?

– Почем я знаю? – буркнул Римо.

Чиун хихикнул. Клам с серьезным видом покачал головой. Он говорил что-то о борьбе нации за выживание, о выполнении каждым своего долга. Он говорил о жизни Римо и о жизнях многих других. Он сказал, что не будет принуждать Римо к восполнению урона, причиненного Смитом за последние месяцы, и добавил, что собирается вернуть организации ее прежнее величие. Именно этого желал бы Смит, будь он в здравом уме.

Римо ощутил прилив преданности, чувство, которое, как он считал, уже давно покинуло его. Он бросил взгляд на Чиуна. Мастер Синанджу произнес по-корейски:

– Птичий помет.

– Кто вас назначил? – спросил Римо Клама.

– Тот же, кто назначил Смита. Откровенно говоря, я не жаждал этой должности. Я видел, что она сделала со Смитом. То же может случиться и со мной. Если вы все-таки решите продолжать работать с нами, я надеюсь, что прежде чем я сойду с ума, вы исполните свой долг и не допустите, чтобы я причинил стране такой же ущерб, какой нанес ей Смит.

– Птичий помет, – повторил по-корейски Чиун, но Римо не обратил на него внимания.

Чиун отказывался понимать, что такое любовь к стране или верность делу, считая эти чувства пустыми. Он ведь Мастер Синанджу. Его с детства приучили так думать. Но Римо – американец, и в нем до сих пор не угасли искры заложенного в детстве патриотизма, они неистребимы, как бы он сам ни менялся. Глядя на человека, заменившего Смита, Римо решил, что стоит дать ему и стране еще один шанс.

Судя но всему, Клам не столь прямолинеен, как Смит. Римо вдруг осознал, что он всегда воспринимал КЮРЕ как детище Смита и не представлял, что она может существовать без этого скуповатого пессимиста. Новый шеф выглядит разумнее Смита и не таким непроницаемым. Может быть, с ним будет легче сработаться.

– Я бы хотел подумать несколько минут, – произнес Римо.

– Да, – вмешался Чиун по-английски, – он хочет поработать мышцами, которыми раньше не пользовался.

– Я считаю, что вы именно тот человек, который нам нужен, – сказал Клам.

– А я считаю, что теперь месяц не смогу есть, – сказал Чиун.

Клам вышел из кабинета, оставив их наедине.

– Папочка, – сказал Римо, – я должен, по крайней мере, попытаться.

– Конечно, – сказал Чиун, – ты же по натуре пустышка. Минимум таланта и еще меньше энергии. Это я тебя создал. Я дал тебе все.

– Я ценю то, что ты сделал для меня, но у меня есть чувство долга. По-моему, этому человеку можно доверять. Может быть, он даже чем-то лучше Смита.

– Всякий император хоронит меч предшественника, – произнес Чиун.

– Если это так, то почему Клам хочет, чтобы я продолжал работать?

– А с чего ты взял, что он хочет?

– Он только что попросил меня об этом. Разве ты не слышал?

– Слышал.

– Я хочу попробовать. Посмотрим, что получится.

– С помощью той мудрости, которую я в тебя вложил, – презрительно сказал Чиун.

– Твоя деревня будет обеспечена. Она получит золото, чтобы заботиться о стариках и сиротах. Тебе не о чем беспокоиться. Не о чем.

– Птичий помет, – промолвил Мастер Синанджу.

В Ай-Ди-Си с незапамятных времен существовали докладные записки, инструкции, которых надо было придерживаться, схемы, демонстрирующие превосходство одного подхода над другим, графики продаж и закупок, четко осознаваемая коллективная ответственность.

Блейк Клам оглядел свое жилище, обдумал свои корпоративные ресурсы и произнес:

– Ерунда, я больше ждать не собираюсь.

– Что ты сказал? – спросила Тери Клам, рыжеволосая молодая женщина в свитере с высоким воротом и в расклешенных модных брюках. У нее было красивое, хотя и несколько изможденное лицо. Для жены самого молодого в истории Ай-Ди-Си старшего вице-президента по стратегическим вопросам она была еще достаточно привлекательна, а причиной ее утомленного вида был алкоголизм. Тери запила снотворное глотком мартини, объяснив, что этот маленький коктейль помогает ей заснуть. Тем более теперь, когда Блейк так занят своими делами, что у него нет ни сил, ни времени на что-либо еще. Ей нравилось напоминать мужу, что его давно ничего не интересует, кроме служебных дел.

– Я сказал, ерунда. Тебе бы хотелось быть женой президента Ай-Ди-Си?

– Ты шутишь? – удивилась Тери Клам.

– Нет, – ответил Блейк.

Она положила руку ему на плечо и поцеловала мужа в подбородок, пролив немного мартини на пол.

– Когда это произойдет?

– Когда бы ты хотела, чтобы это произошло?

– Вчера, – сказала она, одной рукой опустив бокал с мартини на письменный стол, а другой пытаясь расстегнуть пряжку брючного ремня Блейка.

– Я рассчитываю, что это произойдет в течение месяца.

– Брун уходит в отставку?

– В некотором роде.

– Ты станешь самым молодым среди самых могущественных людей в Америке. И в мире.

– Да, это то, чего я хотел.

– И мы будем счастливы?

Клам проигнорировал вопрос. Он почувствовал, что жена расстегивает молнию на его брюках.

– Потом, Тери, позже, сейчас у меня много дел. Лучше выпей еще мартини.

Римо потребовалось три минуты, чтобы понять: ему приказывают кого-то уничтожить. Они находились в Скорсдейле, дома у Клама, когда тот отдал Римо приказ и извинился за то, что не познакомил его с женой, которая спала наверху.