Станислав Гагарин - Альфа Кассиопеи

Противно дрожит корпус вертолета. Мерзнут ноги. Второпях забыла надеть унты, а меховые сапоги — обувка ненадежная.

Она идет вперед, садится на чехол от двигателя, снимает сапоги и засовывает ноги в брезентовый рукав, откуда идет горячий воздух.

«Успеем ли»? — думает она.

Нащупывает рукой деревянный сундучок. Красный крест на нем поистерся. Вера улыбается.

— Параллели ищешь, подружка? Давай… Только ни слова об этом, и улыбка пусть остается, ведь ты самый веселый авиаврач в округе…

Бортмеханик нащупывает ногами перекладины, сгибается, протягивает ей записку.

«Вера! Не замерзла? Может, пошарим в зеленом сундучке? Не так ли грелся твой друг Блерио? Привет. Каюр Васятыргын».

Теперь Блерио! И где он имена эти собирает? Уточкин, Можайский, Братья Райт… Много авиазнаменитостей побывало в числе ее знакомых и друзей после того, как в одной из газет появился очерк о враче санитарной авиации. Всяко бывает, а тут корреспондент возьми и напиши, что налетала она свыше миллиона часов. Речь шла о километрах, да перепутали… Тут парни из эскадрильи и посчитали летать ей до такой нормы надо сотню и больше лет. Начались подначки, и больше других изощрялся Вася Хромых, он ведет сейчас вертолет.

Она спрятала записку в карман и вспомнила о Москве. Завтра Николай будет в Москве. Глупо, все глупо. И в тот парк, наверно, зайдет. И, может быть, не один… Ты не согласна? А какое имеешь право? Нет, он не сможет пойти туда не один… Ведь тогда… Как это было тогда?

— Ты не слушаешь?

— Знаешь, я так замерзла.

— Дай мне свои руки, вот так.

— Спасибо.

— Хочешь кофе?

— Да… Пойдем?

— Возьми мой плащ?

— Нет, нет я уже согрелась. Дай сигарету.

— Не кури натощак. Два кофе и бутерброды. Тебе с икрой?

— Лучше с сыром.

— Вот здесь, у окна.

— Горячо. А в кино пойдем?

— Пойдем. Пей.

— Ты знаешь, о чем я думаю?

— Ты согрелась?

— Я хочу большой и пушистый ковер. Чтобы ноги тонули по щиколотку. И одеяло. Пуховое.

— Выпьешь еще кофе?

— Ты не понял меня.

— Не сердись…

И она не сердилась. А ковер… Ну чем плох этот ватный чехол от мотора? Правда, техники маслом изрядно залили, а так хоть куда… И греет ее сейчас.

«Дочки что-то хандрят. Завтра в детсад не пущу. Пусть Андрей посидит с ними, у него выходной завтра».

Андрей, конечно, рад-радехонек будет. Любит он дочек. И ее любит Она это знает. Очень ее любит муж…

— Здравствуй, Элильгин! Показывай жену.

Оленеводческая бригада подкочевала к промежуточной базе. В распадке пульсировало темное пятно стада. Яранги стояли поодаль.

Она вошла в дом, Элильгин, было, следом.

— Ладно, покури, сами справимся.

Мария стонала. Рядом у ее ложа суетился молоденький фельдшер красной яранги. Бросился к врачу.

— Вера Васильевна, ничего не мог сделать. Нужна операция, кесарево…

— Сейчас посмотрим. Помоги.

Звякнул замок зеленого сундучка.

— Загрустил, парень? — спрашивал Вася Хромых Элильгина. — Не волнуйся, наш доктор и не такие штуки умеет делать. Курить хочешь?

Элильгин взял у него две сигареты, аккуратно снял с них бумагу и набил табаком трубку.

— Хороший доктор Вера, — сказал он.

— Ребята…

Она вышла из дома.

— Как со временем? Надо слетать в поселок за кровью. Успеете вернуться? Ее нельзя увозить с собой…

— Сколько надо? — спросил Хромых.

— Я написала записку.

— Хорошо. Крути, Сережа.

…Когда улетали совсем, Элильгин тронул ее за плечо.

— Рад, Элильгин? — сказала она. — Еще оленевод родился…

— Старший сын будет оленевод. Этот хочу, чтоб на вертолете каюрил. Как думаешь, доктор Вера, может он на вертолете?

— Не только на вертолете. Он и к звездам полетит, твой парень.

— Шибко хороший каюр у вас есть, Виноград-летчик. Нас хорошо выручал в гололед. Хочу сына Виноград назвать.

— Об этом я обязательно Виноградову расскажу.

— Расскажи, доктор. И подарок от меня дай. — Элильгин протянул ей большой охотничий нож с рукояткой из моржового клыка.

— Шапка у тебя плохая совсем. Возьми пыжик, хорошие шкурки, доктор, шапку делай…

…Андрей был дома. Он затопил печь и приготовил ужин. Рассказал, что Юра Виноградов вырвался из Океанска, пощелкал языком и завистливо покачал головой, увидев нож — подарок Элильгина.

— Позвони Виноградову. Пусть придет за ножом, — сказала Вера.

— Везет людям! — вздохнул Андрей. — А ведь он и не охотник…

Юрий принес с собой охапку мороженого чира. «Куда мне его, холостяк ведь, берите». Помогал делать строганину, под нее пропустил с Андреем по стопке, спорил с хозяином на извечную тему: техники или пилоты важнее в авиации, поставил Андрею два мата, а третью партию милостиво свел вничью.

Девочки возились с куклами. Температура у них, кажется, спала. Вера открыла банку с малиновым конфитюром и пила в кухне чай. И ей казалось, что пьет она кофе.

Виноградов разжал ладонь. Ветер рванул белые клочки и принялся весело гнать их вдоль полосы. Было поздно. С аэродрома уходили техники. Ему махнули рукой и окликнули. Но он не слышал. Высоко прошли гуси. Юрий удивился. Обычно аэропорт они обходили. А сейчас шли косяк за косяком.

«Приспособились, — подумал, — а я вот не могу».

…День сегодня работал на авиацию. Разрывая морозный воздух, уходили тяжелые «Илы», на недавно открывшуюся площадку нового прииска — стартовали «Ли-2». Одна за другой срывались с полосы «аннушки», шли по маршрутам и без маршрутов, по расписанию и просто так: спецрейсом или на санзадание. Они садились на небольшие площадки колхозных поселков и полевых геологоразведочных партий. И в тундре у оленеводов, они откочевали сейчас к отдаленным пастбищам.

Сегодня аэропорт работал. Летчики успевали за весенний день сделать по нескольку рейсов. Иногда начинали трещать рамки санитарной нормы, но в такие дни на это закрывали глаза.

…Ему не досталось машины. Сегодня летал Марков, Юрий решил посвятить день внутриэскадрильным делам. Бумаги, отчеты, то-се…

Вышел из будки размять кости. Напротив — «две пятерки, два нуля» — машина Маркова.

«Вернулся с Красной», — подумал Виноградов.

На реке Красная стоят буровые. Геологи нефть ищут.

Машину Маркова заправляли. Потом, сердито рыча, бензозаправщик неуклюже отполз в сторону, и важно покатился в конец полосы.

Из-за вагончика авиатехников вывернул Марков.

— Загораешь, Юра? — весело спросил он.

— Загораю…

— Денёк-то, а?

— Хороший денек, Андрей Михайлович.

— Слетаем вместе? — спросил Марков.

— Отчет надо, — с сожалением сказал Виноградов.

Техник сунул под брюхо машины стеклянную банку на проволочной ручке. Упал столбик желтой жидкости.

«Отстой горючего сливает», — подумал Виноградов.