Мари Хермансон - Двойная жизнь

Йорген вернулся из маленького прибрежного паба с двумя кружками пива в руках и уселся на лежак возле жены. Он протянул ей запотевшую кружку со стекавшими вниз каплями.

– Холодное пиво на раскаленном пляже – разве может быть что-то лучше этого? – заметил он.

Они заказали билеты на чартерный рейс еще в январе, когда только появились летние каталоги и когда они еще были одной семьей, запланировавшей свой отдых на море. С тех пор Ивонн и Йорген все больше жили порознь, каждый своей собственной жизнью, но Симон очень ждал этой поездки, и родители решили не отказываться от нее.

Уже в первый день здесь на пляже, сидя на лежаках возле закусочной, они впервые по-настоящему заговорили друг с другом. Йорген рассказал о том, что с осени ему придется работать в центральном офисе его фирмы в Лондоне. Они поговорили немного о его работе: Йорген сделал приличный карьерный скачок, и Ивонн поинтересовалась, тяжело ли подыскать в Лондоне квартиру. Ее муж ответил, что будет жить у одной шведской женщины, которая также работает в центральном офисе. Ивонн не стала больше расспрашивать, догадавшись, что именно эта женщина и стала причиной его переезда.

Они договорились о том, что Симон будет приезжать к Йоргену каждые третьи выходные месяца и что, наверное, он сможет летать и один, под присмотром стюардесс. Йорген заберет с собой только свою одежду и пару безделушек. Мебель и другие большие вещи останутся у Ивонн. У Софии, той женщины, у которой собирается жить Йорген, есть все необходимое.

Они вполне миролюбиво и обстоятельно пообщались друг с другом. Слово «развод» появилось в разговоре только в конце, когда Йорген высказал свое пожелание относительно того, что было бы неплохо заранее начать всю эту бумажную волокиту, с тем чтобы покончить с ней до его отъезда.

А потом они прекрасно отдохнули вместе. В один из дней они взяли напрокат велосипеды и отправились на юг острова, где купались у скалистого берега. В другой раз поехали в горы верхом на ослах, взбираясь по узким тропам вверх, туда, где воздух благоухал ароматами тимьяна и лимонной мяты. Там они перекусили хлебом с сыром, запив все это вином, а поздно вечером поужинали в маленьком ресторанчике. Потом во тьме средиземноморской ночи они брели по узким улочкам домой.

Йорген пребывал в явно приподнятом настроении. На протяжении многих лет он не ощущал себя таким расслабленным и свободным. Он был настроен на шутливый лад, демонстрируя широту своей души, а когда возникали те или иные проблемы – к примеру, во время объезда острова Симон наехал на острые камни, а по возвращении домой растянулся на земле, – был очень терпелив и отзывчив, по-дружески посмеиваясь надо всеми напастями.

«Как же счастливы мы теперь, когда стало очевидно, что мы больше не любим друг друга», – подумала Ивонн.

Симон вышел из воды и сел на лежак в ногах у матери.

– У нас есть что-нибудь попить?

Йорген дал ему купюру, и мальчик побежал в бар, чтобы купить себе какой-нибудь напиток.

– Следует ли нам обо всем ему рассказать? – спросил Йорген.

Ивонн кивнула.

Когда Симон вернулся с бутылкой пепси в руках, отец сказал, что скоро ему придется переехать жить в Лондон, поэтому они не смогут видеться так часто, как прежде. Последняя фраза вызвала у Симона некоторое недоумение. Он перестал пить и вопросительно посмотрел на отца: мальчик и так видел его дома лишь изредка, а в последние месяцы его отец почти совсем не появлялся. Как только Симон услышал, что сможет приезжать к Йоргену каждые третьи выходные месяца и при этом лететь в одиночку на самолете, то очень обрадовался и тут же стал строить планы по поводу того, чем будет там заниматься и что сможет там покупать.

Да, как ни странно, но это был по – настоящему великолепный отдых.

Двух недель в Греции, а потом длинного шведского лета – а в этом году оно было необыкновенно солнечным и теплым – оказалось достаточно, чтобы Ивонн смогла хорошо отдохнуть. Она навела порядок на своем балконе, которым не пользовалась на протяжении многих лет, и купила туда садовую мебель из тикового дерева, а также четырехугольный зонтик от солнца из белоснежного хлопка и бамбука, в тени которого читала и слушала радио.

Когда в конце августа она снова появилась в офисе «Твоего времени», внезапно у нее возникло ощущение, что прошлое осталось позади и она стоит на пороге нового этапа в своей жизни.

То время, когда она под именем Норы Брик работала домработницей у Бернхарда Экберга, казалось ей настолько далеким, что складывалось впечатление, будто этого никогда и не было. Неужели такое возможно, чтобы она, Ивонн Герстранд, преуспевающий консультант в такой узкой области, как управление рабочим временем, востребованный организатор семинаров по повышению квалификации, в трикотажных брюках и растянутом свитере с чужого плеча убирала бы в доме какого-то мужчины? Неужели такое возможно, чтобы она доверила свое стройное, заботливо ухоженное тело этому человеку? И неужели она преодолела столько километров, чтобы встретиться в тюрьме с его женой?

Ивонн подумала о том, что, должно быть, она переживала очень сложный период в своей жизни, возможно, даже некое подобие кризиса среднего возраста. Наскучившая работа, неудавшийся брак – в ней образовалась настоящая пустота. Состояние вакуума – вот подходящее слово, в котором одни предметы могут притягиваться к другим, подобно стеклянному стакану, прилипшему ко рту. Разве она не слышала об этом в чьем-то докладе? А может, это был ее собственный доклад?

Отныне все осталось в прошлом. Сидя в своем очень скромно обставленном офисе, в простом, но при этом очень элегантном льняном костюме, Ивонн вновь превратилась в прежнюю обычно сдержанную и трудолюбивую деловую женщину. Вместе с тем ее преследовало особое ощущение, возникающее у человека, который, пробудившись от ночного кошмара, снова видит себя в своей спальне. И она воскликнула:

– Господи, как же здорово!

В этот самый момент в дверь постучали. Одна из молодых девушек, занимавшихся уборкой письменных столов, выглянула в коридор.

– К тебе пришли, – сказала она.

Поморщив лоб, Ивонн бросила взгляд на календарь. Неужели повестка в суд, о котором она за время отпуска совсем забыла?

В комнату вошла женщина лет пятидесяти с коротко стриженными седыми волосами и обветренным лицом. Не дожидаясь приглашения Ивонн, она села в кресло для посетителей.

– Добрый день, – растерянно произнесла Ивонн.

– Ивонн Герстранд? – спросила женщина. У нее был низкий осипший голос, по всей вероятности, от длительного курения.

Ивонн кивнула.

Гостья представилась именем, которое Ивонн тотчас же забыла, поскольку в следующий момент та добавила: