Жан-Мишель Тибо - Жан–Мишель Тибо Избранница богов

Мишелю очень хотелось в это верить. Он никогда не видел Хирал такой экзальтированной. Но как намеревается она справиться с тхагом? У нее же нет оружия…

Тхаг задавал себе тот же самый вопрос. Эта женщина не сможет убить его голыми руками! Но ведь она упомянула Шиву. Перед этим могущественным богом Кали всегда отступала. Шива властвует над Вселенной, подчиняет своей воле Землю и небеса, гасит звезды, решает судьбы людей, укрощает демонов, навязывает свои законы другим богам. Без него ничего бы не существовало…

Однако тхаг был не из тех, кто легко отказывается от задуманного. Он родился для того, чтобы убивать. И он удвоил свои старания.

Она танцевала. В этом не было ни малейших сомнений. Хирал танцевала, используя жесты, характерные для бхара–танатьяма1. Движениями рук она говорила о многом — о связях между людьми, о событиях и идеях, о мыслях и ощущениях. Она долгие годы оттачивала свое мастерство, острила его, словно кончик стрелы.

Pataka!2 Этот жест означал и «поднятие меча», и «клятва», и «проявление храбрости». Пальцы другой руки сложились

1 Старейшая форма индийского классического танца.

2 Патака, «флаг» — жест классического индийского танца, выражает более сорока понятий.

в трипатаку1 — «вспышка молнии», «стрела» и «силы, готовые к атаке». Тхаг знал язык жестов индийского танца, Мишель и Дхама — тоже.

Руки создавали слова, рождали мысли.

«Прикоснуться к телу врага»

«Овладеть огнем»

«Дуновение мощного ветра»

«Человек–огонь»

«Угроза»

«Быстрота змеи»

«Когти тигра»

«Рана»

«Остановка времени»

Язык жестов создавал оружие. Хирал прыгала, отклонялась назад, кружилась вокруг тяжело дышащего убийцы, чей взгляд выражал растущую панику. На его глазах она закрутилась на одной ноге, припала к земле, взвилась в воздух. Он видел, как ее проклятые руки ткут полотно его судьбы. Опутанный ее магией, он уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Кали не удавалось развеять чары священного танца.

— Кали! Помоги мне! — закричал тхаг. Призыв его потерялся в темноте храма.

— Кали! Кали!

Тхаг балансировал на грани отчаяния. На лбу его выступили крупные капли пота. Губы дрожали, силы таяли. Он отказался сражаться с посланницей Шивы. Его кинжал перестал рассекать воздух. Он отдался на волю богов.

В одно мгновение рука Хирал вырвала у него кинжал. Тхаг даже не думал сопротивляться. Хирал высоко подняла кинжал, сталь которого наполнилась жгучей мощью Шивы. И резко его опустила.

Трипатака, «три четверти флага». Также символизирует множество понятий.

Тхаг даже не заметил, как клинок вошел ему в сердце. Он упал, не издав ни звука. Шива торжествовал. Кали удалилась в царство теней. Трое мужчин ощутили, что опасность отдаляется. В Карли им теперь ничего не угрожало, а дрожащая Хирал плакала. Мишель подбежал к ней, обнял, крепко прижал к себе.

— Любовь моя, все закончилось.

Он вытер ее слезы, нежно погладил по лицу.

— Ты спасла мне жизнь, — сказал он.

Она поняла, что он имел в виду. Она вырвала его из клыков Кали. Она помешала царю мертвых взять жизнь, которая была ей так дорога. Она спасла их любовь.

Улыбка озарила ее грустное лицо. Отныне все будет не так, как раньше.

— Шива спас нас, — сказала она. — Он не захотел, чтобы умерла наша любовь.

Теперь их жизни принадлежали Шиве. Он сам решит, когда им умереть.

Праздник Холи достиг апофеоза. Над дворцами, расположенными на берегу Ганга, рассыпались вспышки фейерверков. Река сверкала, и казалось, что боги спустились с небес в расцвеченные живыми огоньками храмы. В Варанаси не смолкали радостные песни горожан, шлепающих по потокам красноватой воды.

Сотня адептов Кришны прибыла в сказочную резиденцию принца Ранги. Этой чести щедрый властитель удостаивал их каждый год. Оживленная толпа — мужчины, женщины, дети — танцевала до упаду, играя на духовых инструментах, стуча в барабаны и восхваляя своего благодетеля.

Ранга одарил их рупиями и пищей. Находившиеся тут же жрецы получили из его рук нефритовые кубки. «Это — мой дар богу любви», — сказал им Ранга.

Восхвалениями проводили его гости. Множество дверей — отделанных золотом бронзовых, а также инкрустированных серебром деревянных — закрылись за принцем, его танцовщицами и придворными. Когда он проходил мимо, дрожащие слуги кланялись, а стражники превращались в каменные изваяния.

Он был принцем. Их богом. И жизнь их зависела от его настроения.

Амия куда–то шла вместе с другими девочками. Она ожидала, что за ними придет евнух, но тот так и не появился. Какая–то женщина подтолкнула ее к стайке девственниц. Девочка с беспокойством смотрела по сторонам. Она никогда прежде не бывала в этой части дворца. Такой утонченной роскоши ей видеть не доводилось.

Древние сокровища, искусно сработанные ларцы, статуи из слоновой кости, китайская и европейская мебель заполняли комнаты, украшенные фресками, изображавшими сцены из жизни богов, эпических сражений, сказок и легенд. В одной из комнат она увидела картины, прибывшие из далеких западных стран. С этих полотен на нее смотрели короли и императоры (одних художники изобразили верхом на лошади, других — восседающими на троне) в сопровождении королев и императриц с кожей белее молока. Были здесь и пейзажи, на которых резвились нимфы и ангелочки, и портреты святых с ореолом над головой, и изображения распятого Христа, и картины на библейские сюжеты, и виды городов, раскинувшихся под бархатным небом цвета охры, обрамленным прозрачными облаками. В другом зале была представлена коллекция часов — настенных, каминных, настольных; прибыв со всех уголков мира, они отсчитывали время, наполняя помещение многоголосым тиканьем. В третьей комнате сверкала металлом коллекция оружия: украшенные бриллиантами кривые сабли; алебарды из черненой стали, выкованные в прошедшие века; кинжалы в золотых

ножнах; секиры с начертанными на лезвиях магическими знаками; ружья, пистолеты, рогатины, копья, дротики составлены так, что напоминали букеты из стали, серебра и меди. Следующие несколько комнат–библиотек были загромождены редкими изданиями, свитками пергамента, географическими картами, планами городов, медицинскими и магическими трактатами. Эту сокровищницу знаний составляли произведения, написанные на сотне языков, начиная от древнеегипетского, санскрита и японского и заканчивая английским. Все они ожидали своих переводчиков. Ранга же не предпринимал попыток расширить свои познания. Для этого у него не было ни времени, ни способностей. Он довольствовался тем, что пополнял коллекции, накапливал сокровища и делал вид, что прекрасно разбирается во всех науках и дисциплинах, то есть является человеком всесторонне образованным, а потому — значимым. Никому не приходило в голову копнуть поглубже и узнать, что скрывается за внешним лоском принца. Хотя нет, один все–таки нашелся, вернее, одна — этой демонице рани Джундан в беседе случалось поймать принца на банальной неосведомленности.