Жан-Мишель Тибо - Жан–Мишель Тибо Избранница богов

Тамонаш второй раз дал поблажку своим ученицам. Все гуру прибегали к этой уловке. Чревоугодие, конечно, достойно осуждения, но этот грешок как нельзя лучше уживается с принципами Камасутры.

Евнух не стал входить в извилистое помещение, где, выплевывая густой дым через дыры, прорубленные в кирпичной кладке потолка, пылали очаги. Он краем глаза видел, как три новеньких вошли в кухню. Насколько он знал, в течение последних десяти лет ни одна маленькая жительница дворца не пыталась бежать. Да и куда бы она отправилась? Она была

ничем; возраст и принадлежность к женскому полу не позволяли проявлять какую бы то ни было инициативу, делать что–либо вопреки желанию гуру, попирая религиозные догмы и законы касты. Все эти девочки были собственностью принца, равно как задушенные бараны и обезглавленные куры, ожидавшие своей очереди попасть в котел.

Чего ради ему беспокоиться? Евнух нашел прохладный уголок и устроился там — он честно заслужил послеобеденный отдых.

Беззаботные Анжели и Семантика тащили Амию за собой. Девочки протиснулись сквозь толпу служанок, занятых выпечкой. Тонкие круглые лепешки пекли на металлических противнях, хрустящие хлебцы — на глиняных плитах.

Кухарки привыкли к тому, что юные танцовщицы с позволения своих гуру время от времени появляются в кухне, поэтому предоставили им свободу угощаться всем, что приглянется.

Амии казалось, что она попала внутрь огромного магического котла. Ароматы готовящейся пищи смешивались с запахом дыма от очагов, мясо посыпалось зеленоватым перцем, желтый соус из папайи сливался с белым кислым молоком, вертела чернели над пылающими углями…

Анжели и Семантика подбежали к сложенным в пирамиды десертам, приготовленным тысячью разных способов из грецких орехов и миндаля — нафаршированных изюмом, тягучих и сладких, как сгущенное молоко, покрытых молотым шафраном.

Обе лакомки попробовали все деликатесы и захлопали в ладоши от радости, увидев корзины, наполненные фруктами: личи, папайей, чику, ананасами, бананами, жужубой. Фруктов, привезенных со всех уголков Индии и даже из–за границы, здесь было море. Продукты поступали в этот жужжащий улей безостановочно. И всей этой массы еды едва

хватало, чтобы накормить тысячи человек, живущих во дворце.

— Почему ты не ешь? — удивилась Анжели, обернувшись к Амии, которая с задумчивым видом следовала за подружками.

Амия посмотрела на Анжели так, словно только теперь заметила ее присутствие, и ответила:

— Конечно же я ем!

Она схватила кашмирскую сливу и отправила ее в рот. Этот сочный фрукт оказался очень сладким. Мысли Амии, мгновение назад хаотичные, обрели направление.

Она больше не сомневалась. Она убежит! Вот уже несколько дней она только об этом и думала, но не осмеливалась от планов перейти к действию. Покинув дворец, она станет парией, а они еще хуже, чем неприкасаемые. И ни человек, ни бог никогда даже не взглянет в ее сторону…

Но она будет свободной.

Амия призадумалась. Двери кухни выходили во двор, с одной стороны которого тянулись склады, а к другой примыкал загон для скота. В высокой ограде имелась двустворчатая дверь, выходящая на одну из самых оживленных улиц Варанаси. Днем эта дверь всегда была открыта. Торговцы, крестьяне, приказчики, носильщики, пастухи, мужчины, женщины, дети — сотни людей, поддерживающие порядок во дворце и ухаживающие за храмом, входили и выходили через эту дверь. Двое стражников, на которых была возложена обязанность следить за этим неиссякаемым потоком, лениво наблюдали за идущими, зная, что ни один из них не пройдет дальше кухни — в примыкающих к ней коридорах дежурили другие стражники, обеспечивавшие безопасность принца и его министров. К тому же живущие во дворце слуги немедля подняли бы тревогу, заприметив чужака… В общем, главной задачей стражников у ворот было отгонять нищих.

Амия напряглась. Желание… «Все зависит от того, насколько сильно ты чего–то хочешь», — сказала ей однажды Три–Глаза. Но желание — это еще не все. Нужно уметь воспользоваться благоприятной возможностью. Был еще один двор, слева. Туда можно было попасть через конюшню. Там было два колодца и постройки, в которых жили семьи дворцовых слуг, готовых в любую минуту дня и ночи выполнить приказ или каприз своего господина и высоких чиновников, особенно в дни праздника.

Амия уже бывала в том дворе вместе со своей служанкой непалкой. Она приняла решение — она убежит через второй двор. Амия стала понемногу отходить от своих подружек–танцовщиц, которые подбирали сладости, как пчелки собирают нектар с цветов. Ей удалось выйти в первый двор, не привлекая внимания кухарок и их помощников и помощниц.

Во дворе до нее никому не было дела. Амия прошла во второй двор и увидела то, что искала, — разложенную на плитах и развешенную на веревках одежду. Ее хватило бы, чтобы приодеть тридцать знатных семейств. Ей не понадобилось много времени, чтобы выбрать среди прочего развевавшийся на ветру длинный отрез светло–оранжевой ткани — много раз стиранной, не слишком высокого качества. Такие сари обычно носят женщины из малообеспеченных семей. Оно ей поможет. Сари, скорее всего, будет ей великовато, но сейчас это не имело никакого значения. Амия сняла отрез с веревки, прихватила еще бледно–голубую кофточку–чоли, тоже неновую и даже заштопанную.

Две пожилые женщины, очевидно устав, лежали на циновках и равнодушно наблюдали за ней. Амия спряталась за горой корзин и переоделась. У нее хватило ума водой из колодца смыть краску, которую служанка непалка каждое утро наносила ей на лицо. Потом Амия слегка измазала землей щеки и лоб. Теперь она была похожа на девочку из бедной

городской семьи. Оставалось выйти со двора как можно скорее, но так, чтобы это выглядело естественно.

Пустые корзины для белья лежали рядом с натянутыми для просушки веревками. Она, подоткнув низ сари, схватила корзину и прижала ее к боку. Глубокий вдох, и она уже в первом дворе, куда только что вошел караван с зерном и где толпились торговцы коврами.

Боги были на ее стороне.

Минутой позже, ощущая, как колотится сердце и капли пота стекают по лбу, девочка вышла на оживленную улицу и, отойдя на достаточное расстояние от охранников, ускорила шаг. Свернув направо, Амия пошла по улице Восьми богинь.

Первая часть плана удалась.

Второй она еще не придумала.

Мишель остановил коня на берегу Ганга и стал ждать, пока Хирал закончит свой ритуал. Блистательная обогнала их, желая первой оказаться у реки. Похожая на богиню, она вошла в священные воды, гордая, но смиренная. Вниз по течению, кружась, плыли трупы — лучшее напоминание о бренности человеческой жизни.