Том Смит - Малыш 44

Он постучал пальцем по ее рюмке, в первый раз за все время открыв рот.

— Пей.

— Сначала ты заплатишь мне. А потом можешь указывать, что делать. Таковы правила, точнее, единственное правило.

По лицу мужчины пробежала рябь, словно она бросила камень в зеркальную гладь. На мгновение ей показалось, будто она увидела что-то отвратительное под маской равнодушия, что-то такое, отчего сразу же захотелось отвести глаза. Но золото заставило ее остаться на месте и смотреть на него. Он достал слиток из кармана и протянул ей. Когда она потянулась, чтобы взять камешек, он вдруг сжал ладонь, прихватив и ее пальцы. Не больно, но крепко. Илона могла или сдаться, или отнять руку, но при этом лишиться золота. Угадав, что от нее требуется, она улыбнулась и рассмеялась, как беспомощная девчонка, и ослабила хватку. Он отпустил ее руку. Она взяла слиток и принялась разглядывать его. Он походил на вырванный зуб. Илона подняла глаза на мужчину.

— Где ты его взял?

— Когда наступают трудные времена, люди продают то, без чего могут обойтись.

Он улыбнулся. Ее едва не стошнило. Что это за валюта? Он вновь постучал по ее рюмке. Зуб был ее билетом отсюда. Она одним глотком выпила дрянную жидкость.

Илона остановилась.

— Ты работаешь на лесопилке?

Она знала, что это не так, но вокруг стояли домики, в которых жили заводчане. Он не дал себе труда ответить.

— Эй, куда мы идем?

— Мы почти пришли.

Он привел ее к вокзалу на окраине города. Хотя здание было новым, его возвели в самом старом районе, застроенном однокомнатными хижинами с жестяными крышами и тонкими фанерными стенами, теснившимися по обеим сторонам улиц, превратившихся в сточные канавы. Эти халупы принадлежали рабочим лесопильного завода, которые жили по шесть-семь человек в комнате, и это никак не годилось для того, что было у обоих на уме.

Было очень холодно. Илона стремительно трезвела. От долгой ходьбы у нее начали болеть ноги.

— Это твое время. Золото купило тебе один час. Так мы договорились. Если отнять время, которое мне понадобится, чтобы вернуться в ресторан, у тебя осталось двадцать минут.

— Нам только нужно обойти вокзал кругом.

— Там ничего нет, кроме леса.

— Увидишь.

Он двинулся вперед, подошел к зданию вокзала и показал куда-то в темноту. Илона сунула руки в карманы жакета, догнала его и, прищурившись, стала смотреть в ту сторону, куда он показывал. Но там виднелись лишь рельсы, исчезающие в лесу, и больше ничего.

— Куда я должна смотреть?

— Туда.

Он показывал на маленькую деревянную будку, стоявшую по другую сторону железнодорожного полотна, почти на самой опушке леса.

— Я инженер. Работаю на железной дороге. Это — будка обходчиков. Там никого нет.

— В комнате нам тоже никто бы не помешал.

— Я не могу привести тебя туда, где живу.

— Я знаю одно местечко, куда мы могли бы пойти.

— Нет, лучше здесь.

— А мне тут не нравится.

— Мы договорились. Я плачу, а ты подчиняешься. Или отдавай мне обратно мое золото, или делай, как я говорю.

Все было плохо, за исключением золота. Он протянул руку, ожидая, что она вернет ему слиток. Он вовсе не казался сердитым или разочарованным, не проявлял нетерпения. Илоне вдруг пришлось по душе его равнодушие. Она зашагала к будке.

— Внутри у тебя будет десять минут, ладно?

Ответа не последовало, и она приняла это за знак согласия.

Будка была заперта, но у него оказались с собой ключи. Найдя нужный, мужчина принялся возиться с замком.

— Он замерз.

Она не ответила, лишь отвернулась и громко вздохнула, выражая тем самым свое неодобрение. Скрытность — хорошее дело, конечно, и она уже решила, что он женат. Но, поскольку он находился в городе проездом, она никак не могла понять, чего он так боится. Хотя, быть может, он остановился у друзей или родственников. Не исключено, что он высокопоставленный партийный деятель. Ей было все равно. Она хотела, чтобы эти десять минут поскорее закончились.

Он присел, обхватил висячий замок обеими руками и принялся дышать на него. Ключ скользнул в скважину, и замок щелкнул, открываясь. Илона осталась снаружи. Если там не окажется света, договор отменяется, и она в придачу оставит себе золото. Она уже и так дала этому парню времени больше, чем надо. И если он хотел потратить его на экспедицию в никуда, то это его проблемы.

Мужчина шагнул через порог и растворился в темноте. Она услышала, как чиркнула спичка. В керосиновой лампе с шипением заплясал огонек. Мужчина подкрутил фитиль и повесил лампу на крюк в потолке. Илона заглянула внутрь. Здесь лежали запасные рельсы, болты, гайки, инструменты и доски. Сильно пахло смазкой. Он начал расчищать один из верстаков. Она рассмеялась.

— У меня вся задница будет в занозах.

К ее удивлению, он покраснел. Чтобы создать некое подобие уюта, он расстелил на верстаке свое пальто. Она шагнула внутрь.

— Настоящий джентльмен…

В обычных условиях она бы сняла жакет, а может, даже села бы на постель и стала медленно снимать чулки, устроив из этого целый спектакль. Но здесь не было ни кровати, ни печки, и поэтому все, что она намеревалась позволить ему, — это задрать себе юбку. Остальную одежду снимать Илона не собиралась.

— Надеюсь, ты не возражаешь, если жакет останется на мне?

Она закрыла дверь, не очень-то надеясь, что от этого станет теплее, поскольку внутри царил почти такой же холод, как и снаружи. Илона обернулась.

Мужчина оказался намного ближе к ней, чем она помнила. Она вдруг заметила, что на нее летит что-то металлическое, но ей некогда было рассматривать, что именно. Предмет соприкоснулся с ее скулой. Там взорвалась вспышка боли и прокатилась по позвоночнику, пронизывая все ее тело насквозь, вплоть до самых пяток. Мышцы у нее обмякли, а ноги подогнулись, словно кто-то одним движением перерезал ей сухожилия. Она мешком осела на пол у дверей будки. Перед глазами у нее все плыло, скула горела, как в огне, а во рту ощущался привкус крови. Она вот-вот должна была лишиться чувств и потерять сознание, но отчаянным усилием воли сопротивлялась обмороку, стараясь расслышать, что он говорит.

— Делай то, что тебе велят.

Может, просто подчиниться и тогда он оставит ее в покое? Но тут осколки сломанного зуба впились ей в десну и убедили в обратном. Она не готова была поверить в его всепрощение. Уж если она должна была умереть в этом городе, который ненавидела, в городе, куда ее в принудительном порядке направили по решению суда, за тысячу семьсот километров от ее семьи, сначала она выцарапает этому ублюдку глаза.

Мужчина схватил ее за руки, рассчитывая, без сомнения, что она оставила всякие мысли о сопротивлении. Илона набрала полный рот слюны и крови и плюнула ему в глаза. Должно быть, она застала его врасплох, потому что он отпустил ее. Позади нее была дверь, и она рухнула на нее всем телом. Та распахнулась, и Илона вывалилась наружу, спиной вперед, глядя в темное небо над головой. Мужчина схватил ее за ноги. Илона принялась отчаянно брыкаться, пытаясь вырваться. Он поймал ее за ногу и втащил обратно в будку. Она сосредоточилась, прицелилась, и ее каблук угодил ему в челюсть. Удар был хорош, и голова мужчины безвольно мотнулась назад. Она услышала, как он застонал и отпустил ее. Илона перевернулась на живот, вскочила на ноги и побежала.