Тесс Герритсен - По их следам

– Сегодня ты выпил уже достаточно, Реджи.

– Это только третий бокал.

– И сколько их еще будет?

– Еще несколько, если ты наконец не отстанешь!

Хелена вошла в кабинет и взяла его за руку:

– Пойдем, дорогой. Ты и так уже достаточно поддержал Берил. Пора идти спать.

– Но сейчас лишь час ночи!

– Берил утомилась. Тебе следует быть более деликатным.

Реджи посмотрел на гостью:

– О! О да, ты, возможно, права.

Он поднялся со стула и неверной походкой направился к Берил. Она обернулась, когда Реджи склонился, чтобы чмокнуть ее в щечку. Это был слезливый, сентиментальный поцелуй, влажный и сдобренный запахом бренди, – неудивительно, что Берил с трудом подавила в себе желание отшатнуться. Когда Реджи выпрямился, она снова заметила слезы, блестевшие на его глазах.

– Спокойной ночи, дорогая, – тихо сказал он. – С нами ты будешь в полной безопасности.

С чувством жалости Берил проследила взглядом, как старик удалился из кабинета, шаркая ногами.

– Ему явно противопоказано то количество спиртного, которое он в себя регулярно вливает, – вздохнула Хелена. – Понимаешь, годы проходят, а он совершенно не думает о том, что многое меняется. Включая способности его организма вмещать весь этот алкоголь.

Хелена страдальчески улыбнулась:

– Надеюсь, он тебя не сильно утомил.

– Нет, нисколько. Мы говорили о маме. Он сказал, что я напоминаю ее.

Хелена кивнула:

– Да, ты действительно очень на нее похожа. Разумеется, я не знала ее так хорошо, как Реджи.

Она уселась на подлокотник кресла:

– Хорошо помню, как познакомилась с ней. Это произошло на моей свадьбе. Мэдлин и Бернард присутствовали среди гостей, в ту пору они и сами были молодоженами. Это было так заметно – даже по одному тому, как они смотрели друг на друга. Такая красивая пара…

Хелена взяла бокал Реджи, протерла стол.

– Когда мы снова повстречались в Париже, а было это уже пятнадцать лет спустя, Мэдлин, казалось, ничуть не изменилась. Это было прямо-таки сверхъестественно, годы нисколько не сказались на ее внешности – тогда как все остальные остро прочувствовали течение времени на себе.

Повисла долгая пауза. А потом Берил спросила:

– У нее был любовник?

Вопрос прозвучал тихо, так тихо, что почти утонул в сумраке кабинета. Тишина вновь воцарилась в комнате и тянулась так долго, что Берил уже засомневалась, вдруг ее слова остались незамеченными. Но тут Хелена ответила:

– Это ведь вряд ли тебя удивит, не так ли? В Мэдлин была какая-то магия – нечто волшебное, чего явно недостает многим из нас. Это вопрос везения, знаешь ли. То волшебство, которое невозможно создать упорным трудом или учебой. Это в генах. Наследственное, все равно что родиться с серебряной ложкой во рту.

– Но моя мать не родилась с этой пресловутой серебряной ложкой.

– Она и не нуждалась в этом. В ней действительно было какое-то непостижимое очарование. – Хелена резко повернулась, собираясь уходить. В дверном проеме она задержалась и с улыбкой оглянулась на Берил: – Увидимся утром. Спокойной ночи.

Та кивнула:

– Спокойной ночи, Хелена.

Берил еще долго сидела, хмуро глядя на пустой дверной проем и слушая, как Хелена поднимается по лестнице. Когда шаги стихли, она подошла к камину и уставилась на тлеющие угольки затухавшего огня. Берил думала о матери, о том, была ли Мэдлин когда-нибудь здесь, в этом кабинете, в этом доме. Да, конечно, она могла тут бывать. Реджи был ее самым старым другом. Много лет назад, в Англии, они часто обменивались визитами, эти две семейные пары…

Это было до того, как Хелена настояла на том, чтобы Реджи перебрался в Париж и занял ответственный пост.

Берил вдруг застыла, пораженная вопросом: почему? Неужели была какая-то невысказанная причина, по которой Вэйны так спешно уехали из Англии? Хелена выросла в Бекингемшире, ее родовое гнездо находится всего в двух милях езды от Четвинда. Как, наверное, трудно было собирать всю домашнюю утварь, оставлять все, что было таким родным, и отправляться в страну, даже не зная тамошнего языка! Такой переезд любому человеку дался бы непросто.

Только если бы этот человек не бежал от чего-то…

Берил подняла голову, и ее взгляд упал на забавную статуэтку, стоявшую на каминной полке. Она изображала маленького толстенького человечка, державшего винтовку. На статуэтке красовалась надпись: «Реджи Вэйну, который предпочитает стрелять по своим собственным ногам. Стрелковый клуб «Тремон».

Рядом со статуэткой стояли в ряд разного рода безделушки, напоминавшие Реджи о прошлом: медаль футбольного турнира, старое фото крикетной команды, каменная лягушка. Судя по выставленным напоказ милым пустячкам, это было личное пристанище Реджи – комната, в которой он скрывался от остального мира. Комната, которая хранила его тайны.

Берил внимательно изучила все фотографии в кабинете – и не встретила ни одного снимка Хелены. Реджи не держал изображений жены ни на столе, ни на книжных полках. Берил показалось это странным, ведь она прекрасно помнила кабинет своего отца и все эти фото Мэдлин, выставленные на всеобщее обозрение.

Она переместилась к столу Реджи из вишневого дерева и начала тихо открывать ящики. В первом обнаружился вполне ожидаемый беспорядок из ручек и скрепок для бумаг. Берил открыла второй ящик и увидела лишь пачку бумаги кремового цвета и записную книжку. Она закрыла ящики и принялась кружить по комнате, размышляя: «Именно в этом кабинете, Реджи, вы прячете свои самые бесценные, личные сокровища. Воспоминания, которые вы скрываете, даже от своей жены…»

Сосредоточенный взгляд Берил скользнул по кабинету, остановившись на кожаной скамеечке для ног. Судя по всему, скамеечка предназначалась в пару к большому мягкому креслу, но стояла не на положенном месте, а со стороны стула. При своем нынешнем расположении скамейка не служила никакой полезной цели, разве что… на ней можно было стоять.

Берил посмотрела чуть выше, туда, где у стены стоял секретер из красного дерева. Его полки были заполнены старинными книгами, которые были надежно защищены стеклянными дверцами. Шкаф был как минимум восьми футов высотой, на его вершине красовалась прекрасно подобранная пара фарфоровых ваз.

Берил подтащила скамеечку к секретеру и встала на нее, сумев дотянуться до первой вазы. Она была пустой, покрытой слоем пыли, – точно так же, как и вторая. Берил попыталась задвинуть вазы на место, но не смогла: что-то мешало. Она потянулась вперед что было сил, и пальцы нащупали что-то плоское и кожаное. Берил ловко ухватила предмет за край и вытянула его из шкафа.

Это был фотоальбом. Берил взяла его с собой к камину и уселась перед угасающим огнем. Открыв альбом, она увидела первый снимок, изображавший смеющуюся темноволосую девочку. Героине снимка было, очевидно, лет двенадцать, она сидела на качелях. Юбка девочки задорно собралась у бедер, ее голые ноги свисали вниз. На следующей странице альбома обнаружился снимок той же девочки – уже немного постарше, в красивом наряде по случаю майского праздника, с цветами, вплетенными в ее спутанные волосы.