Леонид Бершидский - Восемь Фаберже

Работа много раз приводила Молинари в Калифорнию, но даже он не знал, где находится и чем славен город Терлок.

– Сердце Центральной долины, – произнес он голосом горожанина, заброшенного в глухомань, когда они с Иваном читали статью в Википедии. – Интересно, где тогда ее задница. Или, скажем, мозг.

Анечка временно переселилась к Софье, чтобы посмотреть, что ее в скором времени ожидает, и немного к этому попривыкнуть. А Молинари и Штарк купили билеты в Сан – Франциско, предполагая арендовать машину, чтобы проделать оставшуюся сотню миль до резиденции княгини Натальи Васильевны. Таковой следовало для начала считать магазин «Вэлли Хоум Импрувмент» в городе Терлоке, втором по размеру в округе Стэнислос: на сайте ассоциации потомков дома Романовых было указано, что это процветающее предприятие принадлежит внучатой племяннице последнего царя.

Штарку здесь нравилось. Шоссе вилось мимо миндальных плантаций и прочих ухоженных сельскохозяйственных угодий, мимо невысоких скал, поросших хвойными деревьями, мимо скромных городков с плоскими, выгоревшими на солнце домиками. И сейчас было солнечно, хоть и не жарко: ранняя весна в этих местах мягкая. Только вот как занесло сюда Романову? Ладно бы еще она прибилась к старинным русским местам – Форт Росс, Русская река… Вроде бы и сын великой княгини Ксении, Василий Романов, был там, совсем рядом с Сан – Франциско, отпет и похоронен. А в Терлоке среди пяти десятков церквей – совершенно необходимых населению в семьдесят тысяч – нет русской. Если Наталья Васильевна, по династической традиции, набожна, куда она ходит молиться? К грекам? Или даже к армянам?

Молинари вел машину со скоростью ровно на пять миль в час выше разрешенной. Штарка всегда удивляло в нем сочетание такой вот бытовой законопослушности с неглубоко спрятанной агрессией. Наверняка, думал Иван, это две стороны одной медали: он терпит, пока все ведут себя по правилам, но при первой провокации благодарно взрывается.

– Говоришь, князь выращивал помидоры? – спросил сыщик, отрывая взгляд от дороги: здесь она была почти прямой.

– Я про него разное читал, – сказал Штарк. – И что помидоры выращивал, призовые, и что кур разводил. А раньше и шофером работал, и салон красоты держал в Цинциннати, и брокером подвизался, и у Сикорского кем-то в его вертолетном конструкторском бюро…

– Человек Возрождения, – поднял брови Молинари. – Салон красоты в Цинциннати, говоришь?

– Да, для человека, который родился во дворце из девятисот комнат, странная карьера, – согласился Штарк. – Хотя, если подумать, то не очень. Вырос-то он уже в эмиграции. Из России их вывезли на английском военном корабле, когда великому князю Василию было девять лет.

– Девятьсот комнат? Я даже не знал, что такое бывает.

– Это в Гатчине. Шизофреническое место. Тебе надо съездить как-нибудь.

– Все-таки удивительная у вас страна. От девятисот комнат до помидоров один шаг.

– Ну, помидоры-то все-таки были в вашей стране…

На это Молинари ничего не ответил. Штарку и не нужно было ответа: он смотрел в окно на деревенский американский пейзаж и думал, что предпочел бы помидоры. «Только у нас они вечнозеленые, – иронизировал он сам с собой. – Легче девятьсот комнат себе устроить». Ивану хотелось оттянуть момент прибытия в Терлок. Он не рассчитывал на теплый прием и не очень хорошо представлял себе, какие вопросы задавать. Как бы ни относилась княгиня Наталья к своему происхождению, ей уже за 70, и наверняка она с подозрением примет гостя из России, а ведь еще надо было как-то завести с ней разговор о яйцах Фаберже. Куда лучше было просто ехать и ехать по этой ровной дороге, проскочить «сердце Центральной долины», поменяться с Молинари местами, гнать машину и ночью к мексиканской границе. Но это, конечно, было невозможно. Они миновали Модесто, увидели указатели на Терлок. Наконец, девяносто девятое шоссе отклонилось к западу, чтобы обойти город, а Молинари поехал дальше на юго – восток, по бульвару Голден Стейт. Магазин княгини размещался прямо на этой центральной улице.

На парковке было полно мест, и выглядел магазин так обыденно, словно принадлежал к какой-нибудь безликой местной сети. Вывеска на высоком столбе, черным по желтому – имперские цвета, отметил Штарк. Но, скорее всего, случайность: ни корон, ни каких-либо других попыток сделать себе «царскую» рекламу, – приземистое белое строение, каких здесь множество.

Спрашивать хозяйку пошел Штарк, как обладатель менее угрожающей внешности. На коричневом, в мелких оспинках, щекастом лице кассирши отразилось удивление:

– Хозяйка? Она никогда здесь не бывает. Я ее даже не видела. Вам надо спросить у менеджера.

Менеджер, чья морщинистая кожа была того же терракотового оттенка, а бэйдж на груди гласил «Эдуардо Рейес», смотрел на Ивана исподлобья.

– А вам она зачем?

– Я из России, с ее родины, у меня к ней разговор.

– Журналист?

– Нет, что вы. Личный разговор.

– Тогда почему вы не знаете, как ее найти?

Иван начинал терять терпение.

– Я прилетел сегодня из Москвы специально, чтобы встретиться с госпожой Романовой. Дело касается наследства ее бабушки, великой княгини.

– Сеньора не хочет видеть незнакомых людей, – упорствовал мексиканец.

«Молинари уже схватил бы его за воротник и устроил драку с охраной», – с тоской подумал Иван. Ему этот вариант не подходил, и он инстинктивно разыграл сцену из мексиканского сериала:

– Против нее готовится преступление. Я приехал ее предупредить. Позвоните ей, или я уйду, а потом что-нибудь случится – и вы будете знать, что из-за вас.

Эдуардо Рейес переминался с ноги на ногу, борясь с собой.

– Позвоните ей и дайте мне трубку. Если она не захочет меня видеть, это уже ее дело. – Иван совсем уж почувствовал себя мошенником и начал краснеть. К счастью, в этот момент менеджер решился и поманил Штарка рукой.

В торговом зале было пыльно. Иван заметил только двух покупателей, вяло прохаживавшихся между полками с краской. Кабинет Эдуардо, куда вела дверь на другом конце магазина, оказался жалкой каморкой. Компьютерный монитор, кажется, не меняли с середины девяностых. У телефонного аппарата была трубка с проводом. «Из Крыма, что ли, все это эвакуировалось в семнадцатом году?» – подумал Штарк. А Рейес набрал номер хозяйки и ждал ее ответа почти минуту. Пересказав ей Иванову угрозу, он некоторое время слушал тишину, но наконец получил приказ передать трубку.

– Я давно зареклась принимать гостей из России, – услышал Иван ворчливый голос, словно из постановки Островского в каком-нибудь особенно консервативном театре. – Газетчики, мошенники, дураки… такое впечатление, что больше никто оттуда сюда не добирается. Вам что нужно?