Джеффри Дивер - Брошенные тела

Глаза мальчишки яростно сверкнули:

— Это тоже вранье. Это ведь был Рад, точно? Он все выдумал.

— Вряд ли такое можно выдумать, Джоуи. Тебя видели, когда ты на своей доске мчался на скорости под семьдесят миль в час за грузовиком и упал.

Парень опрокинулся рядом с Грэмом на кровать и достал с полки книгу.

— Значит, ты не рассказал маме ни про прогул, ни про фальтинг, верно?

— Я не занимался фальтингом. Просто катался на своем скейте и упал со ступенек к парковке.

— И это там с тобой сегодня приключилось несчастье?

Пауза.

— Ну, не совсем там. Но фальтингом я не занимался.

— Никогда?

— Никогда.

Грэм совершенно растерялся. Разговор явно зашел в тупик.

Инстинкты…

— Где твоя доска?

Джоуи бросил на Грэма взгляд, ничего не сказал и опять отвернулся к книге.

— Где она? — жестко повторил вопрос отчим.

— Понятия не имею.

Тогда Грэм открыл стенной шкаф, где скейтборд стоял поверх сваленной в кучу спортивной обуви.

— Никакого катания на месяц.

— Но мама сказала два дня!

Грэм помнил, что Бринн вела речь о трех днях.

— А я говорю — на месяц. И ты должен дать честное слово, что больше никакого фальтинга не будет.

— Я не занимаюсь фальтингом!

— Джоуи!

— Это все дерьмо собачье!

— И ругани чтобы я больше от тебя не слышал.

— Мама мне разрешает.

«Неужто правда?»

— Что ж, тогда придется запретить мне.

— Ты не можешь мне ничего запрещать. Ты мне не отец!

Грэму хотелось спорить с ним, убеждать. Объяснить кое-что об авторитете родителей, их главенстве в семье, о той роли, которую играет в ней каждый из них. Но он понимал, что в таком споре обречен на поражение.

«Следуй инстинкту», — напомнил он себе.

Ладно, просто посмотрим, что произойдет дальше.

— Так ты расскажешь мне правду?

— Я и говорю тебе правду. — Мальчишка откровенно злился, но вдруг заплакал.

У Грэма неистово колотилось сердце. А если он не врет? Это было так сложно понять. И он сказал, стараясь голосом не выдать своих эмоций:

— Джоуи, твоя мама и я, мы оба очень тебя любим. И потому так испугались, узнав, что с тобой случилось несчастье и ты пострадал.

— Не любите вы меня. Никто не любит! — Слезы испарились, словно их и не было. Он снова сделал вид, будто читает.

— Джоуи… — склонился к нему Грэм. — Я делаю все это только потому, что волнуюсь за тебя.

Он улыбнулся.

— Ну, же. Иди чистить зубы. Пора надеть пижаму — и спать.

Мальчик не двинулся с места. Его глаза бегали по строчкам книги, которых он даже не различал.

Грэм встал и вышел из его комнаты, прихватив с собой скейтборд. Он стал спускаться по лестнице и на каждой ступеньке боролся со жгучим желанием броситься назад, извиниться, умолять мальчишку успокоиться и простить его.

Но инстинкт в этот раз победил. Грэм спустился на первый этаж и положил доску на самую верхнюю полку в кладовке.

Анна наблюдала за ним. Кажется, она забавлялась увиденным. Грэм же не находил в ситуации ничего, достойного улыбки.

— Когда Бринн вернется домой? — спросила теща.

Он посмотрел на часы.

— Надеюсь, уже скоро. Она наверняка поужинает по дороге. Поест прямо в машине.

— Ни в коем случае нельзя этого делать. Есть ночью за рулем! Ты только отведешь на секунду взгляд, чтобы взять бутерброд, как перед твоей машиной окажется олень. Или даже медведь. Джейми Хендерсон чуть не сбил одного. И на том самом шоссе.

— Кажется, я что-то слышал об этом. Крупный был зверь?

— Достаточно большой. — Потом она подняла глаза к потолку. — Как все прошло?

— Не слишком удачно.

Анна продолжала смотреть на него с легкой улыбкой.

— Чему вы радуетесь? — спросил он раздраженно.

— Начало положено.

Грэм покачал головой:

— Я так не думаю.

— Верь мне. Иногда высказать свои соображения важнее всего. Важнее, чем сами твои мысли. Помни об этом.

Грэм взялся за мобильный телефон и снова набрал номер Бринн. Сразу включился автоответчик. Он бросил мобильник на стол и рассеянно уставился в экран телевизора. Мысли его вернулись к тем летучим созданиям в черно-желтую полоску: он катил в тачке большой ветвистый куст и даже не подозревал, что только что переехал их гнездо.

Не подозревал до тех пор, пока мелкие твари с острыми жалами не закружились вокруг него…

«Впрочем, какое это теперь имеет значение?» — подумал он.

Что сделано, то сделано.

Грэм потянулся за пультом телевизора. Наверху с грохотом захлопнулась дверь.

Бринн и Мишель с трудом пробирались сквозь густую чащу леса ярдах в трехстах к северу от дома Фельдманов. Здесь деревья росли плотнее, в основном сосны, пихты и ели. Озера отсюда не было видно.

Ошибка с сигнализацией могла обернуться для них катастрофой. Однако теперь Бринн уже смела надеяться, что ей удалось изменить положение вещей в свою пользу, заставив преступников думать, будто сигнализацию они включили нарочно, чтобы отвлечь их внимание, а сами поплыли на каноэ через озеро. На самом же деле они спустились по речке немного ниже и переправились на противоположный берег. Установленные внутри спасательные жилеты издали должны были выглядеть как две низко сидевшие в лодке фигуры. Они столкнули каноэ в самую стремнину, которая увлекла его дальше по поверхности озера.

Затем настолько быстро, насколько позволяла подвернутая лодыжка Мишель, они устремились прочь от дома, на север, в сторону заповедника Маркетт.

Когда раздались выстрелы, — а Бринн только этого и ждала, — она в подходящий момент издала громкий отчаянный крик. Потом резко оборвала его. Она знала, что мужчины будут оглушены стрельбой, а отраженное от скал эхо не позволит им точно определить, откуда исходил звук. Трюк не мог одурачить преследователей надолго, но Бринн не сомневалась: какое-то время выиграть ей удалось.

— Мы можем остановиться? — спросила вдруг Мишель.

— Зачем? У тебя болит нога?

— Болит, конечно. Но я подумала, что нам лучше просто спрятаться в этом месте. Они все равно скоро уйдут.

Мишель грызла свое печенье. Перехватив взгляд Бринн, она с явной неохотой поделилась с ней. Бринн с жадностью накинулась на еду.

— Нам нельзя останавливаться. Мы должны идти дальше.

— Куда?

— К северу.

— А что такое для нас этот твой «север»? Там есть какое-нибудь жилье или как? А может, телефон?

— Нам нужно максимально оторваться от них. Скрыться в заповеднике.

Мишель остановилась:

— Посмотри, куда мы лезем. Это же чащоба непроходимая, здесь все так заросло. Это… джунгли, да и только. Ни одной тропинки. И жутко холодно.

«Тебе ли жаловаться в твоей куртке за две тысячи долларов?» — мысленно упрекнула ее Бринн.

— Здесь есть домик рейнджеров. Милях в четырех отсюда.