Таня Карвер - Суррогатная мать

— Пожалуйста! Ради ребенка. Ради вас самих. Вам должно быть очень тяжело. Пожалуйста, отзовитесь! И позвольте вам помочь.

Камера снова перешла на телерепортера.

Эстер думала, что должна злиться на эту женщину за ее слова, но не могла понять, что она на самом деле сейчас испытывает. Как будто злость, которую она от себя ожидала, присутствовала, но смешалась с еще каким-то чувством, которому Эстер названия не знала, и в итоге все получилось уже не так. И это новое чувство, похоже, собиралось только усиливаться. Она не знала, что это было, но ей это не понравилось. От всего этого ей становилось грустно. А это было плохо.

Не зная, что делать, и желая избавиться от этого ощущения, она закричала на телевизор. И еще долго продолжала кричать.

Ребенок окончательно проснулся. Эстер чувствовала это в своей голове и не могла точно сказать, кто из них двоих сейчас орет громче. Наконец она умолкла, предоставив ребенку кричать одному. Она тяжело дышала, как после долгого бега или напряженной работы во дворе. А ребенок продолжал вопить.

Он тоже смотрел телевизор, стоя рядом с Эстер, когда на экране появилась эта женщина. Говорит в камеру, выглядит очень серьезно. Просит того, у кого сейчас ребенок, отдать его. Сначала он удивился. Он узнал ее, но не мог сообразить, где ее видел. Потом понял. «Мир досуга». Занятия йогой. Как и эта, его последняя. Он улыбнулся. Она тоже была беременна.

Тут уже было над чем подумать. Что взвесить, что рассмотреть…

Ребенок продолжал плакать.

Прекрати этот чертов шум, или я сейчас…

Женщина на экране исчезла, и в новостях стали показывать что-то другое. Эстер встала, подошла к ребенку, взяла его на руки и посмотрела на него. Она не испытывала ни любви, ни злости — это было совсем другое чувство. Которое появилось в ней, когда говорила та женщина. Которому она не знала названия. Которое она ненавидела.

Она вздохнула, зная, в чем состоит ее работа. И в чем она будет состоять.

Найти способ, как заставить ребенка перестать плакать.

Фил устроился на диване, Марина рядом с ним. Перед ними сидела Эрин О’Коннор.

Фил понимал, почему такой мужчина, как Грэм Идес, мог запасть на нее. Она сидела в кресле, поджав под себя ноги, с высоким бокалом белого вина в руке. Ее тело на вид было мягким и зовущим, чего нельзя сказать о ее глазах. Они напоминали окошки арифмометра. Но Фил сомневался, что Грэм Идес подолгу глядел в ее глаза. «Лет двадцать пять», — прикинул он. Длинные темные волосы зачесаны назад, одета в розовые велюровые спортивные брюки и такую же куртку с капюшоном, под которой видна облегающая белая футболка. Спортивный костюм говорил о том, что она была на тренировке. «Заботится о своих главных активах», — подумал он.

Эрин пригубила вино. Филу и Марине она ничего не предложила. Домик был маленький и располагался на узкой террасе в Новом городе. Он был неплохо обставлен, но выглядел нежилым. У Фила сложилось впечатление, что Эрин О’Коннор не собиралась долго задерживаться здесь или в каком-то подобном месте.

Ее номер телефона дал ему Грэм Идес. Фил позвонил, объяснил, кто он, взял ее адрес и приехал. Он не стал говорить о цели своего визита, сказал только, что дело очень важное.

Марина сидела с ним рядом. Он собирался отвезти ее домой, а дом Эрин О’Коннор оказался по пути. Он не возражал, чтобы она послушала разговор, поскольку тоже принимала участие в расследовании. Марина чувствовала себя здесь не слишком уютно. Она сидела на краю дивана и осматривала комнату. «Можно не сомневаться, — подумал Фил, — сейчас она оценивает владелицу и делает выводы. Будем надеяться, что это сможет нам помочь».

— Так о чем, собственно, речь?

Эрин О’Коннор пыталась выглядеть невозмутимой и удивленной, но ей это плохо удавалось. Неожиданный вечерний визит полицейских сделал свое дело. Стиснутые зубы выдавали ее напряжение. Интонации ее были хорошо откорректированы: похоже, она брала уроки дикции, чтобы скрыть следы эссекского акцента.

Фил наклонился вперед, доверительно, но как профессионал. А сделав это, почувствовал, как сильно устал. Все мышцы заныли. Давал о себе знать стресс прошедшего дня и последствия приступа паники. Ему нужно было принять ванну. Надолго улечься в горячую воду. И большой стакан виски. Какого-нибудь дорогого и темно-коричневого. Или хороший бурбон. Он зажмурился. Нужно сосредоточиться.

— Итак, — сказал он, фокусируя все свое внимание на Эрин О’Коннор, — я не мог особенно распространяться по телефону, но я полагаю, что вы знакомы с Грэмом Идесом.

Эрин О’Коннор напряглась, и бокал вина замер на полдороги к ее губам.

— Да, — сказала она, и лицо ее стало напоминать застывшую маску, — конечно. Он мой босс.

Фил удовлетворенно кивнул.

— Думаю, даже больше, чем просто босс.

Рука, державшая бокал, судорожно сжалась, и Фил подумал, что так она очень скоро разольет вино. Она, видимо, пришла к тому же выводу, поэтому, поставив напиток, крепко обхватила себя руками за плечи.

— А в чем дело?

«Переходим к существу вопроса, — подумал Фил. — Она все поймет правильно, она уже взрослая девочка. Даже очень взрослая», — мысленно добавил он.

— Мы считаем, что сегодня вы провели с ним вторую половину дня в «Холидей Инн».

— Ну и что? Даже если и так? В этом нет ничего противозаконного. — И прежде чем Фил успел вставить хотя бы слово, быстро продолжила: — Мне пригласить своего адвоката?

Фил пожал плечами.

— Это ваше дело. Но пока вы были там с мистером Идесом, кто-то проник в дом и напал на его жену.

Рот Эрин приоткрылся. Фил отметил прекрасную и явно дорогостоящую работу ее дантиста и подумал, что, возможно, и за это тоже было заплачено Грэмом Идесом.

— Так вы думаете… Но я же была с Грэмом… Вы считаете, что это я сделала?

Фил заметил, что ее эссекский акцент стал пробиваться наружу.

— Нет.

— Вы думаете, что я знаю, кто это сделал?

— А вы знаете?

— Нет! — Акцент вернулся к ней в полной мере. — Разумеется, нет. О господи… Что они… Что произошло? Им удалось много похитить?

Фил был уверен, что Марина обратила внимание на эту фразу. Эрин не спросила, все ли в порядке с миссис Идес. Ее интересовало, что пропало. И он понял, что ей нечего им сказать. Оставалось только уточнить некоторые детали. Так что ее, скорее всего, можно вычеркивать.

— Мы думаем, что мотивом нападения было не ограбление, — сказал он. — Она была убита.

Рука ее подлетела к губам. И замерла там. Глаза ее округлились.

— О боже мой…

— Мне необходимо знать, с какого времени вы были с мистером Идесом и когда вы расстались.

— Боже мой…

— Прошу вас!

— Ох… — Эрин задумалась, а перед тем как ответить, прищурилась. — И что, из-за этого я потеряю работу?