Эдди Шах - Оборотни

— Они всегда в конце концов подымают голову.

— Теперь долго еще не смогут. Это вынудит и полицию взять под контроль другие террористические группы. Дело мира нуждается в этом.

— Вы всегда философствуете. Всегда остаетесь христианином. — Председатель надолго замолчал. Он наблюдал, как какая-то женщина взяла свечу, зажгла ее и поставила рядом с другими свечами. Он спрашивал себя, за кого она молится, кого вспоминает. — Что дальше? — спросил он наконец. — Ведь принимать такие решения не наше дело. Это дело наших руководителей.

— Но политические деятели отстранились от принятия ответственных решений во время войны в Персидском заливе.

— Каким образом?

— Не уничтожив Саддама Хусейна, когда у них была такая возможность.

— Но Советский Союз поддерживал его в свое время.

— А мы хотели, чтобы он погиб. И поскольку он оставался жив, поскольку политические деятели умыли руки, он повернулся против своего собственного народа и стал уничтожать курдов и других неугодных ему людей. Пока мы похлопывали друг друга по спинкам, он уничтожал целую нацию. САС или Специальные силы обязаны были его убрать.

— Опасные слова.

— Мы никогда не учимся на своих ошибках. Черчилль был прав, разбомбив Дрезден и унизив тем самым Гитлера. Но затем, во имя человечности, союзники отказались от такой тактики. И Гитлер продолжал сражаться. Сколько же сотен тысяч русских мы потеряли из-за этого?

— И все же такие решения принимаем не мы..

— Но мы проводим их в жизнь.

Председатель пожал плечами. В душе он соглашался с Ростовым, но никогда не стал бы говорить об этом публично.

— Я хочу, чтобы вы поклялись мне, в этом Божьем доме, что вы никогда больше не будете выходить за рамки вашей ответственности.

— Но кто-то же должен убирать грязь. Кто-то должен продолжать сражаться.

Председатель откинулся на спинку кресла и задумчиво смотрел на людей, молившихся в храме.

— А смерти Триммлера и Гуденаха, разве это не прискорбно? — заметил он наконец.

— Это совершенно не входило в наши планы. Ничего подобного в отношении Триммлера. Наш человек в Новом Орлеане…

— Таксист?

— Таксист. Он занимался этой смертью. Отрезанные руки — это просто символ для тех, кто заплатил за убийство. А убийцы были местными представителями религии вуду. Возможно, руки ими сложены не в форме свастики, а в виде креста с вогнутыми концами.

— А Гуденах?

— Тут преднамеренность очевидна. К тому времени мы уже знали наших врагов поименно.

— Гм… — Он сделал большую паузу, прежде чем заговорить снова. — Вы все же не Робин Гуд. Никогда не переходите определенную черту. Иначе можно впасть в анархию. Мы не хозяева, мы исполнители. Вы даете мне слово, что больше этого не будет?

— Даю.

— В этом Божьем доме?

— В этом Божьем доме.

— Хорошо. А как входили в ваши планы англичанин и его женщина?

— Никак. Это был рыцарский поступок мужчины. Женщина просто следовала за ним.

— В его смерти не было необходимости.

— Она была предопределена. Мой друг рассказал мне, что у него было стремление к смерти. Если бы он не умер теперь, он бы подставил себя под пулю где-нибудь еще. Это определенный человеческий тип. Ранняя и насильственная смерть — неизбежная судьба таких, как он.

Действующее кладбище

Суррей

Она обнаружила четыре могильных камня на склоне холма, точно там, где они и должны были, по словам привратника, находиться. При свете дня они выглядели по-другому, более вещественно, чем в то темное утро, когда привел ее сюда Эдем.

Одна из могил была свежей.

Она принесла четыре небольших букета, смесь незабудок и бледно-желтых нарциссов. Став на колени, она положила по букету туда, где лежали его родители. Потом перешла к третьей могиле и немного постояла перед ней.

«МАРКУС ДЖЕЙМС НИХОЛСОН. ДЕВЯТИ ЛЕТ. ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ СЫН ГЕНРИ И МАРГАРЕТ И ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ БРАТ ЭДЕМА». Ниже мелкими буквами было написано: «Бог любит тех, кто умирает молодым».

— Хэлло, Маркус, — сказала она, хотя ее уже душили рыдания. — При… сматривай же за ним, пожалуйста. Он всегда нуждался в тебе. Скажи ему, что он не так уж плох. — Через некоторое время она снова стала на колени и положила на могилу третий букет.

Четвертая могила. К ней она шла издалека, к ней она шла длительное время, прежде чем сделать два последних шага.

«ЭДЕМ ДЖЕРЕМИ НИХОЛСОН. ТРИДЦАТИ ДВУХ ЛЕТ. ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ СЫН ГЕНРИ И МАРГАРЕТ И ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ БРАТ МАРКУСА». Ниже никакой надписи не было. Именно так, по ее мнению и по мнению Лили, он пожелал бы сам.

Она стала на колени и положила на могилу последний букет. Всматриваясь в могильный камень, все еще не веря, что он действительно мертв, пытаясь вызвать какой-то дух, чтобы переговорить с ним, она долго оставалась на коленях.

Ничего. Только ее одиночество и ее желание.

— С Лили все в порядке, — сказала она. — Я пыталась добиться ее согласия на переезд в Калифорнию, но она отказалась.

Я буду делать все, чтобы она не чувствовала себя слишком одинокой.

Но кто же будет делать это для меня? Теперь, когда ты ушел.

— Я заплатила за ее дом и за все, что ей может понадобиться. Из тех денег. — Она чувствовала неудержимый поток слез по щекам. Он оставил завещание, адресованное своему адвокату, на столике для раздевания в лондонской квартире, после первой их ночи любви.

— Не смейся же надо мной! — плакала она. — Я не могу поверить, что потеряла тебя. Мне нужен ты, а не твои деньги.

Какой-то скорбящий покинул свою жену у следующего ряда могил и подошел к ней, услышав ее рыдания.

— С вами все в порядке, мисс? — спросил озабоченный посетитель.

Она кивнула, пытаясь остановить слезы. Ничего не получалось.

— Мы потеряли нашего мальчика, — продолжал подошедший мужчина. — Ему было только шестнадцать лет. Вы не одна, поймите. Такое случается со всеми. У каждого есть свое горе.

Она поднялась, и он подал ей для поддержки руку, понимая ее состояние.

Она взглянула на него: доброе человеческое лицо.

— И горе это неизбежно, — сказал он тоскливо. — Извините, меня ждет супруга.

— Спасибо, — сказала она.

Билли знала, что обречена любить Эдема. Он останется в ней навсегда. Так мало были вместе, так долго предстоит идти дорогой жизни.

— Пока, ушлый парень.

Она знала, что вернется сюда. И не раз. Повернулась и стала медленно спускаться с холма.

«Призраки Луцы» (нем.).

ГРУ всегда было в Генштабе и никогда не трансформировалось в КГБ. ( Примеч. перев.)

«Бонни и Клайд» — популярный американский кинофильм конца 1960-х годов, рассказывающий о трагической любви и приключениях преступника Бонни и его девушки Клайд.