Кирилл Григорьев - Лекарство для безнадежных

Вокруг, с ним, были младшие братья, свирепые, безжалостные братья по крови. Их шерсть стояла дыбом, поджарые тела были напряжены, а морды оскалены. Их становилось больше с каждой минутой.

Его черная ненависть огромная, похожая на колышущуюся паутину, растекалась по свалкам, помойкам и заброшенным складам, она звала за собой все новых и новых, и они выбирались из своих будок, потайных лежбищ и теплых укромных углов. Зов вечности, зов страха и зов крови все они знали с детства. Вожак стаи звал их, и они шли вслед, такие же ненавидящие, жаждущие крови, иступленные.

У знакомых ворот оборотень остановился, сдирая с остервенением ставшую внезапно тесной рубашку. Дождь и ветер он желал ощутить всем своим новым телом.

Когда-то другой, тот, кем он был раньше, слабый обычный человек по имени Максим Дронов, приезжал сюда каждый день, предъявлял пропуск и шел через эти самые ворота к себе, на любимую работу. А потом его убили. Безжалостно, хладнокровно, ни за что.

Но его убийцы ничего не знали об оборотне. О том, что, убивая в лесу одного, они рождают другого. Из адова пекла, из самой темноты.

Оборотень не спеша, огляделся, вспоминая отрывки из другой чуждой для него жизни.

Пространство перед ним бурлила телами и мокрой шерстью, оскаленными пастями и ослепленными яростью бусинками глаз. Было еще одно. Пьянящий запах, объединяющий всех. Долгожданный запах человеческой крови.

Он поднял голову.

— Максим?! — внезапно закричал кто-то из КПП.

Кто такой Максим, подумал оборотень. Здесь только я. Несущий смерть.

Он поднял руку, и меньшие братья, нетерпеливо повизгивая, начали расступаться, освобождая ему путь. Скоро, сказал им он, вожак стаи. Скоро мы вкусим, братья, крови. Ненавистной человеческой крови.

Дверь КПП дрогнула, приоткрываясь. Из образовавшейся щели кто-то высунулся с автоматом наперевес. Лицо человека, теперь перекошенное от ужаса, показалось ему смутно знакомым. Он был там, в лесу. Этот человек тоже убивал меня, другого, прошлого.

— Ты как?! Мы же…! Что происходит?!

Задрав голову к черному небу, оборотень завыл, и его вой подхватили сотни глоток. И все они знали слова той вечной, как звезды, первобытной песни, которой боятся двуногие и которая повергает их ниц. Мы вместе, братья. Мы идем.

Оборотень не знал ответов на вопросы того, с автоматом. В его глазах все они были уже мертвецами.

Те из братьев, кто возглавлял шествие, метнулись к двери. Визг и вой слились с грохотом грома и шумом дождя. Вот и выстрел — смертельный. Собачий визг. Теперь второй, третий…

Братья… Гибли…

Стрелять в него принялись, когда до будки оставалось всего несколько метров. Пули вонзались в неуязвимое тело, и лишь усиливали клокочущую внутри ярость. Боли оборотень не чувствовал. Теперь на руках тех, в будке, была не только его кровь. Но и кровь младших братьев, требовавшая немедленного отмщения.

Удар в грудь, в плечо.

Он шел.

Пуля вонзилась в правый глаз, лопнувший кровью.

Он шел.

Там, внутри КПП, кто-то исступленно закричал.

Ногти быстро утолщались, темнели, становясь острыми, мощными когтями, прорывая дурацкую нежную кожу, а то, что прежде было пальцами, стало расти и удлиняться. Через мгновение они превратились в огромные широкие лезвия.

Оборотень шел.

Он вспорол металл когтями, как консервную банку, и снес тяжелую дверь одним ударом плеча. Первого человека отбросило на пол, второй успел отскочить в глубь комнаты, обжигая руки о горячий ствол автомата, шипя от боли. Их лица были перекошены от ужаса.

Они еще не знали, что такое настоящий ужас. Но оборотень нес на своих плечах это сокровенное знание. Он отшвырнул изуродованную дверь наружу.

Его когти с легкостью вошли в слабую человеческую плоть первого, лежащего на полу. Оборотень поднял его в воздух, заглядывая в выпученные глаза.

— Максим…, — прошептал тот. — Как же ты…?

Смерть, решил для него оборотень и резанул воздух другой рукой.

Голова человека отлетела от тела к проходу, оставляя за собой след из крови и оборванных артерий.

— Г-гд-де С-сем-м-мен-н? — пророкотал оборотень, повернувшись к второму. Тот, раскинув руки, распластался по стене комнаты, становившимся взглядом следя за агонизирующим на когтях телом.

Слова давались оборотню с трудом. Это было, скорее, рычание волка, а не человеческая речь.

— В… В оф-ф-фисе…, — пролепетал, заикаясь человек. — Т-ты не убьешь меня?…

Оборотень посмотрел ему в остекленевшие глаза и поднял оторванную голову с пола.

— Т-теб-бя уб-бьют-т б-бр-р-рат-тья, — прорычал он и вышел под проливной дождь.

Огромная молния расколола небо.

Оборотень остановился, с наслаждением задрав полуморду-полулицо. Трансформация еще шла. Он чувствовал, как кости растут, крепнут, удлиняются, становятся другими, как молодая шерсть, раздвигая кожу, лезет через поры наружу. Скоро я окончательно стану волком, подумал он. Безжалостным нечеловеком.

Братья бросились следом, вовнутрь КПП.

Сзади нечеловечески дико закричал тот, второй, оставленный им на растерзание.

Оборотень обошел будку и посмотрел назад. Стоянка и дорога за ней представляли собой сплошное море грязно-бурых мокрых тел. Ворота трещали под их напором.

«Пора открыть голодным братьям проход», — подумал он.

Лезвия легко вспороли тонкий металл. Оборотень кромсал ворота, отбрасывая в стороны куски металла.

— Ба-ам…, — разлетелась одна створка.

Нетерпеливые тела хлынули в образовавшийся проход, падая и оскальзываясь в грязи.

— В-в-впер-ред бр-р-ратья! — взревел оборотень, отрывая вторую створку. — Впер-ред-д!

Коля расслабленно лежал на откинутом сидении и наслаждался Энией, когда Немченко, распахнув дверь, молча и быстро стащил его на землю.

— Э! Ты че…? — едва успел возмутиться водитель, а Вадим уже волок его за шиворот к заднему входу.

— Быстрее, черт! — выругался он, швыряя ничего не понимающего Колю в руки парней Борзова.

Он залетел следом, переводя дыхание.

Сзади лихорадочно быстро заваливали проход.

— Стрелять умеешь? — посмотрел Немченко на затравленно озирающегося Колю.

— Да, шеф. А что случилось-то?

— Дождь сильный начался, — буркнул Вадим, вытирая пот со лба. Его куртка лоснилась от воды. — Переживали мы очень.

Он посмотрел на Сашка.

— Выдай ему ствол и посади наверх.

Саня кивнул.

Немченко посмотрел на ребят Борзова.

— Держитесь, хлопцы, — только и смог сказать он. — Держитесь сами и держите дверь. Если хоть одна тварь проскочит — нам всем хана.

Те переглянулись, передергивая затворы.

— Ну, тогда, с Богом.

— Твою мать, да что здесь происходит-то? — неуверенно ругнулся сзади его водитель.