Патрисия Корнуэлл - Ферма трупов

— На совещании он говорил, что собирается задать ей несколько вопросов медицинского характера. Судя по ее словам, он, похоже, так и сделал. Получается, он разговаривал с ней незадолго до своей смерти.

— Может, он позвонил ей сразу как приехал из аэропорта?

— А потом пошел наверх и полез в петлю?

— Все не так, док. Наверх он пошел передернуть. Может, они завелся от разговора с ней.

Вполне возможно, Марино был прав.

— А как фамилия того мальчика, в которого была влюблена Эмили? Звали его Рен, это я помню.

— Зачем тебе?

— Хочу с ним поговорить.

— Ты, может, не в курсе, но детишкам завтра в школу, а сейчас уже почти девять.

— Марино, — спокойно сказала я, — ты ответишь на мой вопрос или нет?

— Он живет где-то неподалеку. — Марино свернул на обочину и включил свет в салоне. — Фамилия его Максвелл.

— Нужно съездить к нему.

Марино полистал свой блокнот, затем бросил на меня короткий взгляд. В усталых глазах я увидела не просто гнев и возмущение — нет, в них сквозило невыносимое страдание.

Максвеллы жили в бревенчатом сборном доме современного вида, стоявшем на лесистом участке, откуда открывался вид на озеро. Мы съехали на гравийную дорожку, залитую ярким желтым светом. Позвонив в дверь, мы стояли на крыльце, ожидая, пока кто-нибудь выйдет. От холода у рододендронов свернулись листья, а при дыхании изо рта выходил пар. Нам открыл молодой мужчина сухощавого телосложения. На узком лице выделялись очки в черной оправе. Он был в темном шерстяном халате и тапочках — по-видимому, после десяти мало кто в городе еще не спал.

— Я капитан Марино, а это доктор Скарпетта, — произнес Марино официальным «полицейским» голосом, способным любого привести в трепет. — Мы совместно с городскими властями работаем над делом Эмили Стайнер.

— А, вы из ФБР, — догадался мужчина.

— Вы мистер Максвелл? — спросил Марино.

— Ли Максвелл. Заходите, пожалуйста. Думаю, вы хотите расспросить нас о Рене.

Мы вошли внутрь. По лестнице навстречу нам спускалась грузная женщина в розовом спортивном костюме. Она смотрела на нас, по-видимому, уже зная, зачем мы здесь.

— Он у себя в комнате. Я читала ему на ночь, — сказала она.

— Можно с ним побеседовать? — произнесла я как можно более осторожно, стараясь не встревожить родителей.

— Я могу привести его сюда, — предложил отец.

— Если вы не против, я предпочла бы сама подняться к нему, — возразила я.

Миссис Максвелл рассеянно теребила расходящийся шов на манжете. Я заметила у нее небольшие серебряные серьги в форме крестиков и такое же колье на шее.

— Может, пока док занимается мальчиком, — вмешался Марино, — мы с вами тоже поговорим?

— Тот полицейский, который умер, уже расспрашивал Рена, — заметил отец.

— Я в курсе, — ответил Марино тоном, говорившим о том, что ему на это наплевать. — Мы не отнимем у вас много времени, обещаю, — добавил он.

— Что ж, пойдемте, — обратилась ко мне миссис Максвелл.

С трудом поднимаясь по ступенькам, она провела меня по ничем не застеленной лестнице на второй этаж. Комнаты наверху были залиты таким ярким светом, что у меня заболели глаза. Кажется, ни внутри, ни снаружи дома Максвеллов не осталось ни одного темного уголка. Мы вошли в спальню Рена. Мальчик стоял в пижаме посреди комнаты и смотрел на нас так, будто мы застали его за чем-то, не предназначавшимся для наших глаз.

— Ты почему не в постели, сыночек? — Голос матери прозвучал нестрого и устало.

— Пить захотелось.

— Принести тебе еще воды?

— Не, не надо.

Мне стало понятно, почему Эмили считала Рена Максвелла привлекательным. Долговязый, худой — он, видимо, так сильно вытянулся в последнее время, что мускулы не поспевали за ростом костей, — с непослушными лохмами золотистых волос, спадавшими на васильковые глаза. Свежее лицо, четкая линия губ… Обкусанные до мяса ногти и на руках несколько браслетов из сплетенных полосок сыромятной кожи, которые не снимешь не разрезав. Почему-то именно браслеты подсказали мне, что он пользуется в школе большим успехом, особенно у девочек, к которым относится скорее всего с пренебрежением.

— Рен, это доктор… — Миссис Максвелл взглянула на меня. — Простите, не могли бы вы еще раз назваться?

— Меня зовут доктор Скарпетта, — улыбнулась я смутившемуся Рену.

— Я не болен, — выпалил он.

— Она не такой доктор, — успокоила его мать.

— А какой? — спросил он меня. Любопытство, видимо, пересилило застенчивость.

— Ну, она вроде Люциаса Рэя.

— Он же не доктор, — нахмурился Рен, — а гробовщик.

— Сынок, ляг в кровать, а то простудишься. Доктор Скарлетти, вот вам стул. Я буду внизу.

— Не Скарлетти, а Скарпетта, — буркнул ей в спину Рен.

Он забрался в постель и натянул на себя светло-розовое, цвета жевательной резинки, шерстяное одеяло. За задернутыми шторами с изображением бейсбольной атрибутики угадывались очертания наградных кубков. На сосновых стенах красовались постеры со звездами спорта. Мне был известен только Майкл Джордан: он, как обычно, возносился в прыжке с видом небожителя. Я пододвинула стул к кровати и вдруг почувствовала, какая же я старая.

— А сам ты каким спортом занимаешься? — спросила я.

— Я играю за «Ос», — гордо ответил он, видимо, довольный тем, что из-за моего присутствия сможет лечь попозже.

— За «Ос»?

— Это наша бейсбольная команда младшей лиги. Мы тут всех в округе побили. Как это вы не слыхали про нас?

— Живи я здесь, я обязательно знала бы о вашей команде, Рен. Но я живу в другом месте.

Он разглядывал меня, как будто я была каким-то экзотическим животным в зоопарке.

— Я еще и в баскетбол играю. Могу даже между ногами мяч провести. Спорим, вы так не умеете?

— Ты совершенно прав, не умею. Расскажи мне об Эмили Стайнер, пожалуйста. Вы ведь дружили?

Он уставился на руки, нервно теребившие край одеяла.

— Давно вы друг друга знаете? — продолжала я.

— Ну, виделись иногда. Мы ведь в одной группе молодежного клуба. — Он взглянул на меня. — И еще мы оба в шестом учимся, только в параллельных классах. Я в классе миссис Винтерс.

— Вы с Эмили познакомились сразу, как ее семья сюда переехала?

— Наверно. Они из Калифорнии. Мама говорит, у них бывают землетрясения, потому что люди там не верят в Иисуса.

— Кажется, ты очень нравился Эмили, — сказала я. — Я бы даже сказала, она была здорово в тебя влюблена. Ты знал об этом?

Он кивнул, не поднимая глаз.

— Рен, скажи мне, когда ты видел ее в последний раз?

— В церкви, на собрании. Она пришла с гитарой — была ее очередь.

— Какая очередь?

— Ну, выступать. Обычно Оуэн или Фил играют на пианино, но иногда вместо них выходила Эмили. Играла она вообще-то не очень.

— Ты ведь должен был встретиться с ней в церкви до прихода остальных?