Уилл Мюррей - Призраки войны

– Это точно, – согласился Римо и сел на стул рядом с Чиуном.

Почти тут же из динамиков грянула музыка, оповещая о начале шоу, а красный занавес взвился, открывая сцену. Перед Римо оказался оператор с камерой и полностью заслонил обзор.

– Я ничего не вижу! – возмутился Римо.

– А я все вижу прекрасно, – довольно отозвался Чиун.

– А мне плевать, – заявил Римо, и тут как раз на сцену вышла Копра Инисфри. – Я понять не могу, что ты в ней находишь.

– Она громкая, грубая и противная.

– И именно это ты в ней находишь привлекательным?

– А другие разве нет? – пожал плечами Чиун.

– Не уверен, – с сомнением произнес Римо, оглядывая аудиторию.

В студии было неожиданно много азиатов. Вьетнамцы. Вид их лиц пробудил у Римо воспоминания.

– Она напоминает мне корейских фокусников, – пояснил Чиун. – Каждую весну они раскрашивают себе лица, напяливают яркие разноцветные одежды и устраивают разные представления для деревенских жителей. Иногда они изображают безудержное веселье, а иногда льют слезы, как из прохудившегося водопроводного крана.

– Клоуны, что ли?

– Вот-вот. Именно. Я забыл слово. Спасибо, Римо, что подсказал.

– Кажется, я начинаю что-то понимать, – сказал Римо.

А внизу, на сцене, Копра Инисфри схватила микрофон:

– Сегодня у нас заготовлен потрясающий сюрприз! – заорала она. – Я обещала вам рассказать о домашних любимцах наших военнопленных, оставшихся во Вьетнаме, но у меня есть для вас кое-что получше. Наш гость – мужественный вьетнамский джентльмен, который пешком, босиком, прошел по территориям, охваченным войной, пересек две государственные границы, и все только для того, чтобы рассказать вам сегодня нечто потрясающее. Леди и джентльмены, мистер Кунг Ко Фонг!

Аудитория разразилась аплодисментами. Мастер Синанджу залился гомерическим хохотом. Он продолжал смеяться даже тогда, когда аплодисменты стихли. Несколько раздраженных лиц повернулось к нему.

– Над чем смеешься, папочка? – шепотом поинтересовался Римо.

– Да ведь она такая забавная. Разве до тебя не дошла шутка о мужественном вьетнамце? Вьетнамец – и мужественный! Хе-хе! Да кто когда о таком слышал? Хе-хе-хе!

– По-моему, она говорила это на полном серьезе.

– Вздор, Римо! – отрезал Чиун, поправляя складки кимоно. – Она никогда не говорит серьезно. Ее работа состоит в том, чтобы нас смешить. Она – Копра, великий клоун. Слушай дальше!

Римо поудобнее устроился на стуле, а на сцену тем временем вышел невысокий жилистый вьетнамец. Он пожал Копре руку, робко улыбнулся и сел.

– Прежде чем мы дойдем до самой сути того, о чем вы нам собираетесь сегодня поведать, Фонг, почему бы вам не рассказать зрителям в студии то, о чем вы мне рассказывали за кулисами.

– Я из Вьетнама, – неуверенно произнес Фонг.

– Мы об этом уже знаем, дорогой мой. Оставьте это и переходите к сути.

– Я плохо по-английски. Я учился у американцев в трудовой лагерь.

– Нет-нет, это вы взяли слишком резво. Сначала просто расскажите нам о своей жизни во Вьетнаме.

– Я родился, шла война, – аккуратно выговаривая слова, начал Фонг. – Оба родителя работали для правительства Южный Вьетнам. Оба посадили в лагерь, я был маленький. Я остался один. Я хотел уехать из Вьетнама. Нет денег, надо платить капитану корабля. Поймали. Сказали: я предатель. Посадили меня в трудовой лагерь. Потом перевели в другой лагерь, там американцы.

– Об этом мы поговорим чуть позже, – прервала его Копра. – Расскажите нам, как вам удалось выбраться из Вьетнама.

– Я убил охранника. Быстро бежал. Потом шел. Я шел по Камбодже. Потом сел в лодку. Хотел плыть в Малайзию, но вернулся, потому что пираты. Когда снова на землю, понял: я в Таиланде. Пошел в лагерь беженцев. Рассказал, но мне никто не верил. Все говорили: вьетнамцы всегда рассказывать о пленных – хотят попасть в Америку. Говорили: я неправда. А я правда. Я убежал, чтобы сказать миру правда.

Я хочу помочь моим американским друзьям. Американцы со мной очень хорошо в лагере. Делились рисом.

Чиун хохотнул:

– Ты слышал, Римо? Вьетнамец – и говорит правду! Хе-хе! Это противоречит их природе.

– Я тоже ему не верю, – мрачно заметил Римо. – Все это – рекламный трюк. Он все выдумал только для того, чтобы попасть на телевидение. Никаких американцев во Вьетнаме нет. Во всяком случае, живых.

– Тогда почему ты не смеешься? – поинтересовался Чиун.

– Потому что я не вижу во всем этом ничего смешного.

– Может быть, ты просто не способен оценить вьетнамский юмор так, как я. Все дело в твоей национальности.

– Я не способен оценить ложь. И я не люблю, когда люди эксплуатируют память павших американских солдат в корыстных целях.

А тем временем на сцене Копра Инисфри просто запрыгала от волнения. Браслеты на ее толстых запястьях звенели, когда она поправляла шарф, скрывавший не менее двух подбородков.

– А теперь, прежде чем дать возможность Фонгу поведать свою историю – а это просто потрясающая история, уверяю вас, – я сама расскажу одну историю. Я нашла этого человека в лагере для беженцев, и когда услышала его рассказ, то поняла, что просто не могу дождаться часа выхода передачи в эфир. Я даже согласилась оплатить переезд Фонга в Америку. И как, может быть, многие из вас уже слышали в утреннем выпуске новостей, на нас в аэропорту Лос-Анджелеса было совершено нападение. Мы не знаем, кто на нас напал. Мы не знаем почему, но мы абсолютно уверены, что это был кто-то, кто очень не хотел, чтобы Фонг поведал вам свою историю. К счастью, никто не был убит. Слава Богу! Но несколько человек получили ранения, и я сама пострадала.

Аудитория разразилась аплодисментами, отдавая дань уважения высочайшему мужеству Копры Инисфри.

– Благодарю! Благодарю вас! – Копра помахала аудитории рукой, и браслеты снова зазвенели. – Но сегодня не я – герой передачи. Настоящий герой – Фонг. Итак, Фонг, —

обернулась она к растерянному вьетнамцу, – теперь приступайте к самой удивительной части вашего рассказа.

– В другой трудовой лагерь я встретил американцев. Они воевали в войне. Все еще живы. Военные пленные.

– А как их зовут, Фонг? Вы помните их имена?

– Одно имя – Бойетт, еще одно – Понд. Еще там Коллетта, Маккейн и Уэнтворт. И еще один человек – большой, черный, как вы, зовут Янгблад.

Римо, который к этому времени уже оставил попытки через головы аудитории рассмотреть, что происходит на сцене, неожиданно выпрямился на стуле.

– Я знал во Вьетнаме парня по имени Янгблад. Негра. – Голос Римо звучал странно.

– Фьюти-фьюти-фьюти, – отозвался Чиун, начавший испытывать некоторое раздражение. Копра Инисфри уже несколько минут не говорила ничего смешного.

– И как давно вы встретили этих людей? – спросила Копра Фонга.