Уилл Мюррей - Призраки войны

– Ну вот и хорошо. А теперь, когда ты понял, что мертвый – значит мертвый, я научу тебя не бояться маленького камня только потому, что ты вбил себе в голову, что он более опасен. – И Чиун бросил в Римо большой камень.

Римо увернулся. Но недостаточно ловко. Камень попал ему в локтевой сустав. Римо подпрыгнул, взвыл от боли и схватился за локоть.

Пока он пытался справиться с болью, Чиун взял со стола однозарядный пистолет, не торопясь зарядил его и протянул Римо рукояткой вперед.

– А теперь ты, – произнес он.

Римо взял пистолет.

– Во что стрелять?

Старик-кореец мило улыбнулся:

– В меня, конечно.

– Знаю я тебя. Ты увернешься, – сказал Римо. – Ты уже делал так при нашей первой встрече.

Чиун пожал плечами.

– Ладно. Тогда я выстрелю в тебя. – Он поднял пистолет, отошел назад на несколько шагов и прицелился в Римо.

Римо бросился на пол и обхватил голову руками.

Чиун удивленно поднял брови.

– Что ты делаешь? Я ведь даже еще не нажал на курок.

– Но ты ведь собираешься это сделать!

– Конечно. Ты сам уступил мне свою очередь. Теперь я буду стрелять в тебя.

Римо повернулся на бок и, подтянув колени к голове, попытался принять форму шара, чтобы пуля, если она в него попадет, не дошла до жизненно важных органов.

– Ты все делаешь неправильно, – раздраженно заметил Чиун. В его карих глазах сквозило удивление и насмешка.

– Так меня обучили во Вьетнаме.

– Тебя обучили неправильно. Ты не должен двигаться, пока не увидишь, как пуля вылетает из дула.

Римо сжался в еще более тугой комок.

– Но тогда уже будет поздно.

– Ты ведь видел, как я уворачиваюсь от этих маленьких камешков.

– Ну?

– А теперь и сам научишься. Вставай!

И поскольку Римо знал, что быть застреленным куда менее болезненно, чем не повиноваться Мастеру Синанджу, он встал. Собственные колени казались ему пузырями, наполненными водой и готовыми вот-вот лопнуть.

– Жди, когда вылетит пулька, – тоном фотографа-профессионала произнес Чиун и нацелил пистолет в живот Римо.

Римо поднял руку.

– Можно вопрос?

Чиун склонил голову набок, как фокстерьер, впервые в жизни увидавший кошку.

– Смит будет по-прежнему платить тебе и после моей смерти?

– Разумеется. Если ты умрешь, вся вина ляжет на тебя, а не на меня.

– Это не совсем тот ответ, на какой я надеялся.

– Не надейся ни на что, – заметил Чиун, – ожидай худшего. – И выстрелил.

Римо бросился на пол. Звук выстрела его оглушил. Римо прополз немного по полу, надеясь, что пуля не пробила ему кишки.

– Я ранен? – спросил он после долгого молчания.

– Нет. Разве что ты боишься шума.

– Как так? – удивился Римо.

– Я стрелял понарошку.

Римо поднял голову.

– Ну-ка, повтори.

– Вы еще называете это холостыми патронами. Римо, покачиваясь, поднялся на ноги. Выражение его лица было отнюдь не дружелюбным.

– Ты сам показал мне пулю, – заявил Римо. – И никакой это был не холостой патрон.

– Верно, – добродушно согласился Чиун, перезаряжая пистолет. – Пуля, которую я тебе показал, вот она. Самая настоящая. Ты готов?

– А разве не моя очередь?

– Я уже сбился со счета, – сказал Чиун и выстрелил. На этот раз Римо отпрыгнул в сторону, повинуясь только инстинкту. Еще до того, как донесся звук самого выстрела, он услышал громкий щелчок, как щелчок пастушьего кнута. Это пролетела мимо пуля. Мимо! За спиной у Римо с треском лопнул набитый опилками мешок для отработки ударов, и опилки брызнули фонтаном во все стороны.

– Получилось! – заорал Римо. – Я увернулся от пули!

– Я специально стрелял мимо, – ровным тоном заметил Чиун и перезарядил пистолет.

Римо криво ухмыльнулся.

– Ну, хватит, – заявил он.

– На этот раз ты должен внимательно смотреть на дуло пистолета. Жди, пока появится пуля.

– Не могу. У меня все нервы отстреляны.

– Вздор. Как раз наоборот – я помог тебе их настроить на нужный лад. На этот раз ты и в самом деле готов увернуться от этого безобидного маленького камешка.

Римо знал, что выбора у него нет. Он сосредоточил все внимание на черном кружке пистолетного дула. Нервы его были напряжены. Потом Римо вспомнил то, чему его учили. Ассасин не должен напрягаться перед лицом опасности. Римо расслабился. Он позволил мышцам размякнуть, и Чиун удовлетворенно кивнул.

И выстрелил.

Римо заметил, как дуло дернулось. Он увидел, как посерели черные внутренности ствола, когда по стволу пошла пуля. И только тогда пришел в движение и сам Римо. Пуля пролетела мимо и с глухим стуком ударилась о гимнастическую перекладину.

Римо опять схватился за локоть, ругаясь и воя:

– У-уй! Ч-черт! Как же это? Я ведь увернулся от пули.

– Верно, – отозвался Чиун, дуя в дуло, как делают ковбои, которых он видел по телевидению. – Но ты не увернулся от рикошета.

– Ты опять все нарочно сделал! – прорычал Римо.

Чиун улыбнулся, его лицо покрылось сетью мелких морщинок.

– Смешно ты танцуешь.

– Ты это нарочно, – повторил Римо.

– Враг нацелит рикошет тебе в сердце, а не в локоть, – заявил Чиун и положил пистолет на стол.

Римо взглянул на руку. Крови не было. Лишь красная ссадина там, где его задела пуля.

– Теперь моя очередь, – сказал Римо и потянулся за пистолетом.

– Да, твоя, – согласился Чиун. – Но у нас кончились патроны.

– Ну, во всяком случае, мне удалось доказать, что я умею уворачиваться от пули.

– Да, когда стреляют одиночными выстрелами, – невозмутимо заметил Чиун. – А завтра поработаем с пылеметом.

– С пулеметом, – поправил его Римо. – Но я не позволю тебе стрелять в меня из пулемета.

Но пришлось позволить. Не на следующий день, а тремя днями позже. Чиун сначала стрелял в Римо из многозарядного винчестера, затем из “магнума” 357-го калибра и лишь потом взял в руки пулемет с огромным дисковым магазином. Римо предстояло научиться видеть, как появляется пуля, научиться уворачиваться от рикошета, научиться еще множеству приемов. В конце концов все это привело к тому, что когда Римо видел, как к нему подходит человек с заряженным оружием, его организм уже не вырабатывал адреналин, наоборот, в таких ситуациях Римо лишь мило улыбался. Он твердо усвоил, что огнестрельное оружие – это лишь неуклюжее приспособление для швыряния камнями. К тому же совсем безобидными маленькими камешками.

И вот теперь Римо сидел и наблюдал за тем, как Фестер Доггинс и колумбиец швыряются друг в друга камнями. Иногда какой-нибудь из камешков вдруг летел в сторону Римо. Тогда Римо чуть-чуть наклонялся, и камешек со свистом пролетал мимо. Он давно уже прошел ту стадию подготовки, когда ему приходилось совершать резкие телодвижения для того, чтобы увернуться от пули. Его глаза научились прочитывать всю траекторию полета пули – от начала и до конца, подобно тому как опытный бильярдист рассчитывает траекторию движения бильярдного шара. Римо не знал, как это делает, точно так же, как бегун не понимает сложных взаимосвязей между мозговыми импульсами и сокращением мышц ног, что и составляет механизм бега. Он просто делал это – и все.