Пол Галлико - Посейдон

Линда кокетливо склонила головку набок и проворковала:

— О, преподобный, вы и в самом деле так считаете? — Затем, повернувшись к мужу, она зашипела на него, но так, чтобы слова ее были слышны всем остальным за столиком: — Негодяй! А ты еще настаивал на том, чтобы я не ходила на ужин!

Рого поник, как это происходило всякий раз, когда жена начинала ругать его, и попытался оправдаться:

— Ну, что ты, крошка, я ведь только хотел, чтобы тебе было лучше!

Тряска корабля чувствовалась и в ресторане: стакан Мюллера, стоявший рядом с графином, начал гудеть, как камертон. Хьюби схватил его с такой поспешностью, что от неожиданности даже Роузен, сидевший за соседним столиком на двоих, невольно вздрогнул и тут же поинтересовался:

— Что случилось?

— Это старая примета всех мореходов, — тут же пояснил Мюллер. — Если стакан будет звенеть и вы это немедленно не прекратите, где-то погибнет моряк. — Он помолчал и добавил. — Я человек не религиозный, но в приметы верю. — В следующий момент все друзья стали хвататься за свои стаканы, чтобы те тоже больше не звенели.

Это был третий торжественный вечер за весь круиз, когда женщины имели возможность показать свои лучшие наряды. Мисс Кинсэйл пришла в коротком сером платье из тафты. С собой в путешествие она взяла их всего три: черное, торжественное, зеленое и серое. Два последние она меняла через день. Белль Роузен красовалась в черных кружевах. Ее платье дополнял норковый палантин, и неизменными атрибутами оставались, разумеется, бриллианты и туфли на высоких каблуках. Джейн Шелби и Сьюзен оделись так, как и полагалось матери и дочери: в шифоновые платья, только одна — в темно-лиловое, а другая — в бледно-сиреневое. Все мужчины, за исключением Скотта, пришли в смокингах. Священник же предпочел темно-синий костюм и яркий, оранжевый, с черными полосками галстук, поскольку именно эти цвета символизировали Принстон. Мартин выбрал клетчатый сине-зеленый смокинг из шотландки. Мистер Рого, хотя и безупречно одетый, с его крупной мускулистой фигурой больше походил на ресторанного вышибалу.

Двое стюардов, как всегда, работали в накрахмаленных сорочках и белых коротких жакетах. Невдалеке Весельчак и его девушка присели за столик у бара и принялись методично напиваться. Мать Памелы все еще неважно себя чувствовала и до сих пор не выходила из своей каюты.

— Сегодня я хочу омаров! — важно провозгласил Робин Шелби.

— Ничего подобного! — отрезала его мать. — Только не на ночь.

— На следующий вечер после Рождества обязательно нужно заказать паштет из индейки, уж поверьте мне, — авторитетно произнес ее муж.

Мисс Кинсэйл попросила принести ей семги, надеясь, что она будет подана в виде жареных рыбных палочек или котлет, к которым она привыкла у себя дома. Чета Роузен остановила выбор на цыплятах со специями, а супруги Рого никогда не заказывали ничего другого, кроме как отбивные или гамбургеры.

В основном ужин в полупустом зале проходил в тишине. Привыкшие к ровному шуму заполненного ресторанного зала, в тот вечер посетители притихли и старались не смеяться слишком громко.

Тем временем в машинном зале механики дивились капитану и обсуждали только один вопрос: сколько еще времени он заставит «Посейдон» мчаться вот так, на полной скорости. Те, кто трудился в котельной, то и дело проверяли температуру котлов и следили за расходом топлива. Одного из матросов срочно отправили на кухню, велев ему принести пару дюжин бутылочек с холодной «кока-колой».

Капитан стоял на мостике и благодарил небо, что сумел так легко избежать опасности. Правда, нехорошие предчувствия до сих пор не отпускали его. Он принял решение не восстанавливать балласт за счет морской воды, хотя на море сейчас стояла отличная погода. Если ему из радиорубки доставят штормовое предупреждение, у него все равно останется время, чтобы изменить ход корабля, и корабль сумеет обогнать непогоду. Пока что сообщения шли благоприятные. Зоны высокого давления оставались на своих местах, что гарантировало полный штиль на всем пути до самого дома. И снова капитан решил не рисковать и не пополнять емкости с балластной водой. А если корабль так и будет идти вперед полным ходом, то он успеет наверстать упущенное время, и тогда в Лиссабон «Посейдон» войдет всего с суточным опозданием, на что, собственно, капитан и рассчитывал.

Наступил вечер, небо нахмурилось, а поверхность моря словно покрылась масляной пленкой. Когда корабль вошел в зону полной темноты, капитан послал одного из своих помощников на марсовую площадку и отправил еще двух молодых выпускников мореходного училища постоянно дежурить у экрана радара, пусть даже он не обнаруживал никаких странных предметов в радиусе пятидесяти миль.

Капитан продолжал нервничать, удивляя всю команду. Сейчас он напоминал водителя автомобиля, который постоянно смотрит в зеркало заднего вида и не может поверить своим глазам, что там не видит никакой опасности.

Капитан время от времени выходил на крыло мостика слева, задумчиво смотрел на морскую воду и отражающиеся в ней огни парохода, мчащиеся вперед вместе с ним.

Узнав о небольшом подводном землетрясении, капитан решил более внимательно изучить карты местности, по которой сейчас двигался его корабль. Он знал, что где-то под ним проходит Среднеатлантический хребет, который протягивается в форме буквы «S» на десять тысяч миль от берегов Исландии до Антарктиды, и сейчас до него не более полутора миль под килем.

Однако карты, которые нашлись у капитана, не были составлены сейсмологами, а потому не указывали на то, что именно в этой зоне находятся три действующих подводных вулкана, постоянно вызывающие разломы и сдвиги в породе.

Ровно в девять часов восемь минут такой разлом в породе изменил свою конфигурацию из-за недавнего землетрясения. Совершенно неожиданно часть подводной горной вершины высотой примерно в сто футов обломилась и ушла вниз, втягивая вслед за собой, согласно законам физики, массу воды в несколько миллиардов тонн.

И когда пароход «Посейдон» встретил гигантскую вогнутую волну, порожденную соскальзыванием вниз куска подводной скалы, эта волна выросла уже в три четверти корабельного борта. Пароход не смог преодолеть ее, а потому попросту перевернулся вверх дном, также легко и быстро, как сделал бы это, скажем, восьмисоттонный траулер во время шторма в Северной Атлантике.

Первое мгновение разражающейся катастрофы посетители обеденного зала пережили особенно бурно: пол, покрытый толстым ковром, буквально ушел у них из-под ног. Стулья и столы накренились вперед и вбок, кидая пассажиров вниз, в головокружительную бездну, куда устремился их корабль.