Дэвид Кейс - Таящийся ужас 2

Я сложил и убрал поясок, затем поднял тело, перевалил через низкое ограждение и сбросил к подножию железнодорожной насыпи. Мне потребовалось почти два часа, чтобы добраться до дома.

Я уже сказал вначале, что продолжается это уже почти полтора года. Четыре или пять раз я совершал убийства в своем городе, но время от времени выбирался и за его пределы. Как-то раз, когда я ехал на велосипеде, просто ударил тростью прохожего; потом отравил кого-то в ресторане. Случилось это среди бела дня, и я выбрал первую попавшуюся чашку. Однажды я совершенно импульсивно столкнул пожилого мужчину под приближающийся поезд метро в час пик, а сам исчез в толпе. Вы даже не поверите, насколько просто все это сделать.

Хочу вам сказать, что я послал этот рассказ в издательство анонимно. Все в нем, вплоть до мельчайших деталей, чистая правда, и, поскольку я не оставил своего адреса, то и не смогу узнать, будет ли этот рассказ опубликован, пока не увижу его напечатанным. Если тот, кому я послал рукопись, рискнет опубликовать ее, он заслужит мое восхищение и глубокую признательность.

Поймите, мне просто необходимо было объяснить кому-нибудь, как все было на самом деле. И вот что я хочу сказать: если нам с вами придется однажды встретиться поздней ночью, знайте, что в моих действиях нет ничего личного по отношению к вам. Просто мне хочется, чтобы меня замечали.

С Юстасом мы дружим давно. По сути дела, он мой единственный друг. Правда, он совершенно лысый, если не считать волос, которые растут у него между пальцами; говорит он глухим, немного рыкающим голосом, а при ходьбе иногда неожиданно заваливается на спину.

Но я не обращаю на это внимания, потому что он единственный, кто старается не замечать, что у меня три ноги.

Когда жена Гарри Добсона предложила провести последнюю (перед его поездкой) ночь в нью-йоркском отеле; он согласился. Это чем-то походило на мгновенный повтор медового месяца, и всю дорогу из Уэстпорта Гарри испытывал волнение, ощущая рядом с собой трепет сердца супруги. Ему вспомнилось далекое прошлое, когда и дети, и дом, да и они сами были совсем юными. С тех пор дети успели вырасти и разъехаться кто куда, а дом в Уэстпорте с возросшими расходами по его содержанию и налогами все больше казался Гарри гирей, привязанной к его ногам. Именно поэтому ему так понравилась идея провести ночь в одном из нью-йоркских отелей, а кроме того, он не мог не испытывать радости от того, что все еще способен возбуждать в Маргарет сексуальные чувства.

Не понравилось же Гарри совсем другое, а именно то, что где-то в шесть часов утра жена разбудила его настойчивыми толчками в бедро.

— В чем дело? — пробормотал он.

— Там, за стенкой, — прошептала Маргарет, прижимаясь к нему всем телом. — Какой-то человек — он стонет. Даже разбудил меня.

— Ну, нездоровится ему или просто перепил. Тебе-то что до этого?

— А то, что послушал бы ты, о чем он бормочет, — сказала жена. — Нет-нет, ты послушай. Это просто какой-то маньяк.

— Ну ладно, ладно, — пробурчал Гарри, после чего прильнул ухом к тонкой стенке, разделявшей номера.

— Я убил, — простонал человек, — я убил, я убил.

— Он беспрестанно повторяет одну и ту же фразу, — прошептала жена. — Надо что-то предпринять.

— Что предпринять? — спросил Гарри, откидываясь на подушку и нащупывая рукой сигареты. — А вдруг это просто дурной сон?

— Но он повторяет одно и то же, и мне страшно. Откуда ты знаешь, а вдруг мы поселились по-соседству с убийцей?

— Ну и что ты предлагаешь?

Она моргнула, машинально поглаживая свою левую грудь:

— Позвони портье, попроси проверить, что там происходит.

Гарри вздохнул, откинул одеяло, босиком прошел к стоявшему в углу телефону, снял трубку и дождался ответа.

— Говорит Гарри Добсон из двести третьего номера. У нас за стеной стонет какой-то тип и постоянно повторяет, что он кого-то убил. Даже разбудил нас. Да… он в двести втором номере, да, рядом с нами.

Гарри стоял, держа трубку одной рукой, а другой медленно постукивая сигаретой о пепельницу.

— Ну, в чем там дело? — спросила жена.

— Проверяют, кто живет в двести втором.

— Он перестал стонать.

— Нет, нет, — проговорил Гарри в трубку. — Это, я, я, живу в двести третьем. Ну ладно, ладно, довольно.

Он швырнул трубку на рычаг.

— Что они сказали?

— Этот идиот портье утверждает, что двести второй номер тоже зарегистрирован на мое имя. Получается, что я снимаю оба номера!

— Может, это совпадение? — предположила Маргарет. — Наша фамилия не такая уж редкая. Так ли уж мало живет Гарри Добсонов в Нью-Йорке?

— Но ведь не в двух же соседних номерах в одном и том же чертовом отеле, — проговорил он. — Во всяком случае, они говорят, что не могут ничего поделать — вот если он станет очень шуметь, тогда они вмешаются. — Он покачал головой. — Вот он, твой Нью-Йорк…

— Знаешь, я думаю, что нам лучше съехать, — проговорила жена и направилась в ванную.

Гарри еще раз чертыхнулся и тоже встал с кровати, начиная натягивать брюки. В любом случае ему надо было сегодня утром возвращаться в Лос-Анджелес, что ж, приедет в аэропорт пораньше. Позавтракать можно будет и в ресторане.

Они с женой вышли из номера.

В лифте она сказала, что будет писать ему минимум раз в неделю. Он был просто великолепен, и если бы не этот чудик в двести втором, ночь прошла бы прекрасно.

— Ну да, конечно, — кивнул Гарри.

Распрощались они в вестибюле. Выписываясь, он выговорил портье все, что о нем думает.

— Я представляю крупную фирму, — сказал он изумленному клерку, — я солидный человек, черт бы вас побрал! А вдруг кому-то вздумалось убить меня? И те сведения, которые предназначались мне, попали бы в руки этого человека из двести второго. Вы понимаете?

Парень за стойкой сказал, что очень сожалеет о случившемся.

Гарри прошел на стоянку такси. Сероватые капли дождя падали с затянутого густыми тучами сумрачного неба, и пронзительный ноябрьский ветер пригоршнями швырял их ему в лицо.

— Аэропорт Кеннеди, — сказал он водителю.

Прежде чем забраться в машину, он все же чуть помедлил, поймав себя на мысли: «Он смотрит на тебя. Этот подонок из двести второго наблюдает за тобой» . Чуть прикрывшись ладонью от дождя, Гарри поднял взгляд в сторону одинокого окна на втором этаже — оно выходило из двести второго номера.

Окно было распахнуто настежь, в зияющем проеме стоял высокий мужчина и, словно не обращая внимания на хлеставший по лицу дождь, смотрел на него сверху вниз. Лицо человека потемнело от гнева.

«Боже праведный, да он ведь даже похож на меня. Как поздняя, более старая копия меня самого. Неудивительно, что клерк нас спутал. А, к черту его!» .