Дэвид Моррелл - Братство Камня

— Нет, нет, поговорите немедленно.

— Разбудить его сейчас?

— Мне надо, чтобы вертолет был у нас на рассвете. Если он будет колебаться, намекните, что Рыцари Колумба устроят банкет в его честь. Кроме того, проверьте по компьютеру, кто из священников епархии имеет опыт работы в больницах или участвовал в военных действиях. Достаточно троих, но один из них должен уметь управлять вертолетом.

— Хорошо, Ваше Высокопреосвященство. Что-нибудь еще?

— Да, принесите нам кофе, может быть, несколько пончиков. Я буду занят еще некоторое время.

Сняв палец с селектора, епископ Ханхаран на несколько минут погрузился в размышления.

— Позвольте мне задать вам еще несколько вопросов, брат Маклейн. Я хочу быть уверен, что правильно понимаю ситуацию. Исчезнув, вы тревожились, кроме своей безопасности, что вполне естественно, еще и о благополучии церкви. Поэтому вы не обращались к властям, а решили прийти к вашему исповеднику и затем ко мне.

— Совершенно верно.

— Тогда, я полагаю, у вас есть практические предложения относительно того, как мне следует поступить с этими сведениями. Дрю кивнул.

— Какие именно?

— Три возможности. — Дрю свел вместе указательные пальцы. — Первая. Монахи-картезианцы сами удалили себя от мира. Они продали все свое имущество, закрыли банковские счета, уволились с работы. Они попрощались навеки с друзьями и родственниками, дали ясно понять всем, что никто из прежней жизни не сможет никогда больше войти с ними в какое-либо соприкосновение. Никаких посещений, телефонных звонков, писем. Они даже заявили правительству, что прекращают заполнять налоговые декларации.

— Я знаю и об этом. Продолжайте, пожалуйста.

— Поэтому по отношению к внешнему миру эти люди уже давно могли бы считаться умершими. Они сами себя сделали невидимыми, и при обычном ходе событий ничего бы не изменилось после их смерти. Насколько я знаю, картезианцы не используют гробы. Полностью одетое тело кладется на доску, а лицо закрывается капюшоном. Одежда прибивается к доске. Погребение совершается на частном кладбище, и могила отмечается только простым белым крестом. Чтобы подчеркнуть смиренность, не делают никакой надписи.

— Я знаю об этом. Но что же вы предлагаете?

— Следовать обычной процедуре.

— Что?

— Сделать все как обычно и похоронить их.

— И никому ничего не сообщать?

— Как об этом могут узнать? Если бы они умерли от эпидемии или случайного пищевого отравления, разве церковь сообщила бы об этом публично? Она похоронила бы их тихо и спокойно. Они бы так и остались невидимками. Тайна церкви.

— Другими словами, вы предлагаете, чтобы церковь сокрыла факт массового убийства?

— Это одна из возможностей. Епископ пристально посмотрел на него.

— Но если власти не смогут заняться расследованием, если они будут лишены возможности выйти на след виновных, то кто, спрашиваю я вас, кто сможет наказать?..

— Бог.

Епископ откинул голову назад.

— Кажется, я совсем забыл, что вы тоже были картезианцем. Ваша вера восхищает.

— О, прошу вас, не говорите так. Вера? Я верю в ад.

— Я понимаю. — Епископ вздрогнул. — Следовательно, чтобы защитить репутацию церкви, мы вверяем убийц Божьему суду, а сами тем временем делаем вид, что убийств вообще не было?

— Я сказал уже, что это только один из возможных вариантов. Но он заслуживает рассмотрения.

— Но вы поддерживаете этот вариант?

— Нет.

— Почему?

— Слишком большой риск, что история выплывет наружу. Такого рода процедуры — омовение, погребение — требуют участия многих людей, поэтому возможно появление слухов. Если бы этим занимались профессионалы или работники разведки, я бы не беспокоился. Но священников эта работа приведет в такое шоковое состояние, что они вряд ли смогут держать язык за зубами.

Епископ немного помолчал, раздумывая.

— Возможно. Но не забывайте, что священники привыкли к обетам, требующим хранить тайну. Я бы мог заставить их поклясться.

— Даже если и так, зачем выбирать такой сложный способ? Зачем посвящать в это дело многих? Проблема ведь не в том, что эти монахи убиты. Проблема в…

— В вас, — заговорил отец Хафер, впервые после продолжительного молчания.

Дрю мрачно кивнул.

— Во мне.

— А также и в вас, — сказал епископ, обращаясь к отцу Хаферу. — Если бы не вы, не было бы этого массового убийства.

— Я это хорошо сознаю. Ваше Высокопреосвященство. Mea Culpa! [1]Моя душа вскоре предстанет перед судом. — Отец Хафер безуспешно пытался подавить приступ кашля.

Взгляд епископа смягчился.

— Простите меня. Я не должен был говорить так резко. — Он обернулся к Дрю. — Ваше второе предложение?

— Не скрывайте факт убийства. Устраните лишь свидетельство моего пребывания в монастыре. Унесите все из моей кельи. Пусть у нее будет нежилой вид. Уберите папку с моим делом. Затем поднимите тревогу, сообщите властям, а когда они спросят о пустой келье, объясните, что у ордена были трудности с пополнением новыми членами, и потому монастырь не полностью заселен. Церковь избежит скандала, поскольку полиция не сможет узнать, что вы дали убежище бывшему убийце.

— И вы советуете избрать этот путь?

— Его преимущество в простоте. Полиция сможет начать расследование. Вероятность того, что кто-нибудь проговорится, ничтожна. Будем знать только мы трое и те, кто уберут келью. — Он помолчал. — Конечно, есть и третий путь.

— Да?

— Самый простой.

— И это?

— Рассказать полиции всю правду.

Глаза епископа сузились.

Зазвенел селектор. Епископ нажал кнопку.

— Да.

— Ваше Высокопреосвященство, с вертолетом все в порядке.

— А команда?

— Иезуиты. До вступления в орден служили во Вьетнаме. Один из них летал на военном вертолете.

— Подходит. Коммандос церкви. Еще несколько поручений, — сказал епископ. — Я хотел бы встретиться с кардиналом и как можно скорее.

— Хотите, чтобы я разбудил его?

— Боже упаси, конечно, нет. Подождите до семи. До его утренней мессы. Кроме того, Поль, я не очень помню, кто осуществляет правосудие над картезианцами в Вермонте. Выясните.

— Сейчас, Ваше Высокопреосвященство. Епископ снял руку с селектора и отклонился назад.

— Вы, должно быть, задаете себе вопрос, что я хочу предпринять?

— Да нет, — ответил Дрю. — Вы хотите послать этих иезуитов в монастырь. Убедиться, говорю ли я правду. Епископ молча смотрел на него.

— И вы хотите поскорее встретиться с кардиналом, чтобы успеть остановить этот полет, если кардинал будет против. Но вы сомневаетесь в этом. Вероятней всего, он похвалит вас за проявленную оперативность. Однако самое тяжелое, окончательное решение, вы оставляете за ним.

— Вы должны признать, что в вашу историю не так легко поверить. Монастырь, полный трупов? Я был бы дураком, если бы принял решение, не зная всех фактов.