Дэвид Моррелл - Братство Камня

— Но вы сможете назвать того , кто это сделал?

— Мне очень жаль. Мы пока многого не знаем. Но я обещаю, мы сделаем все, чтобы найти убийцу. Дрю моргнул сквозь слезы.

— Мне тяжело все выкладывать сразу. Но я должен обсудить с тобой еще кое-что. Я уже сказал, что распорядился на кухне давать тебе в течение этих нескольких дней столько мороженого, сколько ты захочешь. Почему я сказал “нескольких”, сейчас объясню. Через несколько дней после похорон, как только немного придешь в себя, ты будешь отправлен обратно в Штаты. Кто-то должен присматривать за тобой. Я уже договорился с твоим дядей, что ты останешься у него. Ты можешь поговорить с ним по международному телефону — посол взглянул на часы — через двадцать минут.

В замешательстве Дрю пытался вспомнить, как выглядит его дядя, но перед глазами вставало лицо отца, или, вернее, неотчетливое изображение отцовского лица. Его ужаснуло, что он не может вспомнить, как выглядел отец. Только части тела, разбросанные по пропитанной кровью лужайке.

— Но кто же убил твоих родителей? — Арлен сидела рядом с ним на кровати, завернувшись в одеяло.

— Я так и не узнал. В посольстве я слышал много толков. Говорили, что американец, переодевшийся шофером и вручивший бомбу, был наемным убийцей. Он не принадлежал ни к какой группировке. Тогда впервые я услышал это слово — “наемный убийца”. Предполагали, что он был нанят японскими фанатиками, но один человек из разведывательного отдела посольства — он жил в Японии с конца войны — настаивал, что подложить бомбу — не в японском обычае. Он все говорил о самураях и бушидо и о многом другом, чего я не понял. Кодекс чести воина. Он сказал, что японец, достойны и этого имени, согласно кодексу убивает своего врага в открытом поединке, лицом к лицу. Не взрывом бомбы, не выстрелом из ружья, а только мечом. И действительно, три месяца спустя один японец, пробившись через толпу, пронзил мечом японского политика, выступавшего за новый договор с Америкой. И еще он говорил, что настоящий японец не будет убивать ни жену, ни ребенка — только мужа, отца.

— Но если он считал, что это не японцы, то кого же винил?

— Русских. Многое из того, что он говорил, я понял лишь позже. Цель нового оборонительного договора заключалась в защите Японии от нападения со стороны Советов. Разместив наши базы в Японии, мы используем влияние в юго-восточной Азии, чтобы сдерживать распространение там коммунизма. Расчет, по словам этого сотрудника посольства, состоял в том, чтобы создать впечатление, что именно японец убил американского дипломата и его семью, и тогда…

— Их смерть должна была вызвать такой взрыв возмущения, что пропасть между Америкой и Японией стала бы непреодолимой, — сказала Арлен.

— Да, такова была его мысль. Но если действительно был такой расчет, то эта тактика не сработала. Убийство моих родителей заставило каждого понять, насколько ситуация уже вышла из-под контроля. Японцы, обеспокоенные тем, что их могут обвинить в убийстве, прекратили демонстрации. Кризис миновал.

Арлен взяла его за руку.

— Но твои кошмары не прошли…

Во взгляде, обращенном к ней, было страдание.

— Я хотел наказать убийц.

Он часто ходил к мессе с родителями, но до похорон не замечал, как много изображений смерти окружало его в церкви. Христос на кресте, гвоздями пробиты его руки и ноги, спина иссечена плетьми, голова увенчана шипами, на боку открытая рана от удара копьем. В молитвеннике он нашел цветное изображение гроба, из которого поднялся Христос. Ученики Христа стоят перед отваленным в сторону камнем, лица их обращены к небу, они восхваляют Господа.

Но он знал, что ничто не вернет его родителей. Он видел окровавленные куски их тел.

Оглушительная музыка органа леденила кровь, латинский язык мессы казался таким же непонятным, как и английский, на котором священник описывал то, что он назвал “ужасной трагедией”. Сидя на передней скамье, Дрю чувствовал, как все смотрят на него. Его все время фотографировали. Ему хотелось плакать.

Посол объяснил, что тела вместе с Эндрю будут отправлены на самолете на военно-воздушную базу, где их встретят его дядя и даже государственный секретарь США. Кто это “государственный секретарь”? Впрочем, ему было все равно. Затем будет еще одна служба в Бостоне, где живет семья его отца, но для Дрю это тоже не имело значения, хотя, по-видимому, первая служба более важная, ибо — посол повторил еще раз, — она является символом дружбы между Америкой и Японией.

Дрю заметил, что у многих людей с непроницаемо жестким выражением лица под расстегнутыми пиджаками можно было угадать на поясах пистолеты.

Когда служба закончилась, посол снял американские флаги, покрывавшие оба гроба, сложил их и поднес Дрю. Дрю прижал к ним лицо, пропитывая их своими слезами.

Вот почему я не мог бы быть тем убийцей, о котором ты мне говорила. Наемным террористом, — Дрю произнес эти слова с отвращением. — Янусом. Потому что человек, подобный Янусу, убил моих родители лей. И он такой не один. Посол сказал мне, что таких наемников, как этот “водитель”, много. — В голосе Дрю звучала ненависть. — Люди безчести. Подлые воры, боящиеся посмотреть в глаза своей жертве. Матери, отцы, дети — им все равно, кого убивать, им безразличны боль и горе, которое они приносят. Ночами, засыпая в слезах, я повторял данный самому себе ответ. — Он стиснул зубы. — Если мне не суждено увидеть, что убийца моих родителей получит по заслугам, я буду наказывать подобных ему. Я сделаю это своей профессией.

— Сколько тебе было — десять? — Арлен изумленно смотрела на него. — И ты тогда уже избрал свой путь? И никогда не отклонялся от него?

Нет ничего удивительного в этом, — с горечью произнес Дрю.

Ты не представляешь, как я любил своих родителей. До сих пор я тоску по ним. Я часто посещаю их могилы. — Он задохнулся от волнения, — десять лет я думал, что сумею отомстить, полагаясь только на себя. Но потом, когда подрос, мне стало известно, что многие чувствуют то же, что и я. Я пошел работать в…

— “Скальпель”. — Она произнесла это чуть слышно. Резко зазвонил телефон.

Дрю бросился к столику у кровати. Он вопросительно посмотрел на Арлен, но она была поражена не меньше, чем он. Вскоре раздался второй звонок.

— Ошиблись номером? — Но Арлен сама не верила в это. Дрю даже не потрудился покачать головой. Телефон зазвонил в третий раз.

— Может быть, дежурный? — предположила Арлен. — Забыл что-то сказать нам?

— Что?

Она не знала, что думать. Телефон продолжал звонить.

— Может, мы говорим слишком громко. Разбудили кого-нибудь рядом, — сказал Дрю. — Но узнать, в чем дело, можно только так. — Он наклонился и взял трубку. Несмотря на испытываемую тревогу, голос его прозвучал спокойно. — Алло.