Дэвид Моррелл - Братство Розы

Но человек Лэндиша понял замысел Криса. Он принял его тактику, но сам тоже начал описывать большой круг. Их орбиты пересекались, образуя неровную восьмерку.

Их силы были равны. Тренер по боевым единоборствам Ишигуро как-то сказал, что в основе мировоззрения самурая лежит смерть. В ситуации, когда шансы пятьдесят на пятьдесят, когда речь идет о жизни или смерти, на всякий случай нужно приготовиться к смерти. В этом нет ничего сложного. Просто нужно собраться с духом и не сдаваться.

Крис решил внять этому совету. Избавившись от страха, он сконцентрировал все внимание на бое. Удар, защита, движение по окружности. Снова и снова. Изрезанная рука ныла от боли.

Он не отвлекался на такие мелочи, как боль. Его нервы, казалось, звенели от напряжения. Удар, защита, движение по окружности. Давным-давно тренер по каратэ Ли сказал, что ничто не возбуждает так, как драка в темноте, тогда кажется, будто глядишь в лицо смерти. Ротберг считал, что если оба противника одинаково подготовлены, то победителем выйдет более молодой и стойкий. Тридцатишестилетний Крис подумал, что его противнику лет двадцать девять, не больше.

Главное правило в бою на ножах — не позволить противнику загнать тебя в угол.

Медленно, но неуклонно телохранитель Лэндиша теснил Криса к обрыву, и Крис оказался зажатым между двумя неровными меловыми стенами. Он нанес яростный удар. Противник увернулся и, нагнувшись, сделал выпад.

Лезвие вошло в горло по самую рукоятку.

Крис издал сдавленный звук. Гортань и артерия оказались перерезанными одновременно, перед глазами потемнело, и он захлебнулся собственной кровью.

— Ты уверен? — хрипло спросил Элиот, крепко сжимая трубку. Он разговаривал из своей теплицы. — Точно? Ошибки быть не может?

— Нет. Он это заслужил. Я сам видел труп, — сказал Лэндиш. — Рем хотел уничтожить мои розы. Сейчас он мертв.

У Элиота похолодело в груди, но он постарался не поддаться отчаянию.

— Следов не осталось?

— Нет, конечно. Мы дотла сожгли коттедж, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. Полиция никогда не узнает, кто там был.

— А тело? — Элиот с трудом сглотнул подступивший к горлу комок.

— Его погрузили в мой частный самолет. Пилот привязал к нему груз и сбросил очень далеко в море. Течение никогда не вынесет его на берег.

— Понятно. — Элиот нахмурился. — Похоже, ты обо всем позаботился.

— В чем дело? У тебя такой странный голос.

— Я не думал, что я… Нет, все в порядке.

— Что?

— Это не важно.

— Нам еще предстоит разобраться с Ромулом и женщиной. Элиот старался думать только о деле.

— Я уже принял меры. Как только что-нибудь станет известно, позвоню.

Элиот медленно положил трубку. Он и сам не понимал, что с ним происходит. Последние три недели после операции “Парадигма” его единственной задачей было найти и уничтожить Сола, прежде чем тот успеет рассказать, кто отдал приказ. В результате развития событий Крис тоже стал опасным. Но сейчас проблема, кажется, решена. Один из них мертв, другой обнаружен. Он в безопасности. Тогда почему его мучила совесть?..

Он вспомнил, как первый раз повез Криса и Сола в лагерь. Это было в День Труда в 1952 году. Мальчикам тогда было по семь лет, и он уже два года занимался ими. Элиот отчетливо помнил их невинные и радостные лица, огромную тоску по любви, желание сделать ему приятно. Они были самыми любимыми среди его приемных детей. Сейчас его горло словно сдавила чья-то невидимая ладонь. Но он гордился тем, что обреченный на гибель Крис продержался так долго.

Да, думал Элиот, гордиться тут нечем, но в конце концов парня учил я, и я имею право гордиться своим учеником, да поможет ему Бог.

Неужели с тех пор минуло тридцать лет? Так кого он сейчас оплакивает: Криса или себя?

Скоро Сола тоже не станет. Элиот предупредил КГБ. Если русские окажутся расторопными, то успеют захлопнуть ловушку. Наконец конфликт будет разрешен, и о тайне не узнает никто. В живых останутся только двое из его приемных детей, Кастор и Поллукс, которые сейчас охраняют его дом. Остальные падут смертью храбрых, выполняя свой долг.

Я могу пережить всех своих сыновей, подумал Элиот. Хорошо бы отсрочить смертный приговор Солу, мелькнула тайная мысль, но это неосуществимо.

Неожиданно его охватил страх. А что если Сол ускользнет? Нет, нет, это невозможно!

Ну а если ускользнет? И узнает, что Крис мертв?

И явится за мной…

Он не успокоится, пока не сделает то, что задумал.

Честно говоря, мне кажется, его никто не сможет остановить.

Сол смотрел через переднее стекло на уличные фонари, окутанные туманом. Взятый напрокат “ситроен” был припаркован в середине жилого квартала. Сол обнимал одной рукой Эрику — они изображали влюбленную пару в этом городе влюбленных, но он не мог позволить себе наслаждаться близостью девушки, ибо не имел права отвлекаться. Слишком ответственное предстояло дело.

— Если Лэндиш сказал правду, мы скоро узнаем ответы на некоторые вопросы, — произнесла Эрика.

Ее информаторы из Моссада выяснили, что Виктор Петрович Кочубей вечером играет скрипичный концерт Чайковского в советском посольстве на приеме в честь только что подписанного франко-советского договора.

— Но вы не сможете взять его там, — предупредили информаторы. — За всеми входами следят, везде установлены телекамеры. Полиция готова арестовать мало-мальски подозрительную личность. Никто не должен мешать дружбе с Советами. Сейчас Франция и Россия большие друзья. Лучше всего схватить его позже, когда он вернется домой, на улицу Мира.

— А разве его не охраняют? — удивился Сол.

— Скрипача? Кому он нужен?

В восемь минут второго мимо проехал “пежо” Кочубея с включенными фарами. Эрика вышла из машины и пошла по улице. Высокий пятидесятилетний русский в смокинге с чувственными, но немного грубоватыми чертами лица запирал машину, осторожно держа футляр со скрипкой. Эрика догнала его у самого крыльца дома. Улица была пустынной.

— Дама не должна так поздно ходить одна, — заговорил Кочубей. — Если, конечно, у нее нет дела…

— Виктор, заткнитесь! У меня в сумочке очень большой пистолет, и он нацелен вам между ног. Пожалуйста, подойдите к краю тротуара и подождите, когда подъедет машина.

Он изумленно посмотрел на нее, но сделал, как она сказала.

Подъехал Сол. Он перелез с водительского места назад обыскал Кочубея и взял футляр со скрипкой. Эрика села за руль.

— Поосторожнее. Это Страдивари.

— Ничего с ней не случится.

— Пока вы будете нам помогать, — пояснила Эрика.

— Помогать?.. — Кочубей испуганно открыл и закрыл рот. — Как? Я даже не знаю, что вам нужно.