Дэвид Моррелл - Испытание

— На конюшню? При чем здесь конюшня? Мы сейчас с ними разделаемся!

Эта мысль даже не приходила Борну в голову.

— Как это?

— В окна кинули два факела. Значит, у парадного входа их двое. Еще один с черного хода поджег кухню. Начнем с него.

— Но это безумие, А если их не трое, а целая дюжина?

— Не имеет значения. В такой буран их может быть и трое. Мы захватим их врасплох.

— Вы — пожалуйста. А мы уходим отсюда.

— Вот как? Послушай! Даже если вы убежите сейчас, они от вас не отстанут. Другого такого случая не представится. Ты знаешь, где они находятся, а они — нет; к тому же метель — отличное прикрытие.

— Что-то здесь не так. Ведь вы делаете это не ради меня, а ради себя. А я не собираюсь подвергать свою семью опасности только для того, чтобы помочь вам.

— Ты прав, черт побери! Это мне нужно! Это мой город они подожгли. Нет, не просто мой город — мой дом! И я не позволю им уйти безнаказанно.

— Зачем это? Город обречен. Когда они покончат с. этой частью, то примутся за другую. В результате здесь останутся одни головешки. Другое дело, если бы у нас была возможность спасти хоть что-нибудь. Но просто мстить? Нет, это не для нас. Мы уходим.

— Я убью тебя!

Ну вот, круг замкнулся. Старик направил на него свой дробовик, он на него — свой “магнум”. Но на этот раз Борну придется уступить. Потому что старик спустит курок, в этом нет никакого сомнения. А он — не сможет, потому что побоится, что те услышат выстрел. Это не тупик. Это самоубийство.

Потянуло дымом.

Старик взвел курки.

— Ну ладно, — согласился Борн. — Расскажите, как вы собираетесь это сделать.

Старик усмехнулся и опустил ружье.

— Ты просто иди за мной и делай, что я скажу. Борн перевел дух.

— Горит! — воскликнула Клер.

Гудение и потрескивание огня слышалось совсем близко. Дым просачивался в помещение.

— Их лучше вывести на окраину. Пусть спрячутся в траве, — кивнул старик в сторону Клер и Сары. Он отвернулся к двери, приглашая их за собой. Борн подумал, что настал удобный момент дать ему пистолетом в висок, а потом добраться до лошадей, но отбросил эту мысль. Было такое чувство, словно все решено за него, и оставалось только подчиниться этому решению, благодаря судьбу за то, что еще способен хоть что-то сделать. Может, старик и прав, и лучшего шанса не будет. Так или иначе, через полчаса все это закончится. И возможно, им не придется больше ни от кого убегать.

Ветер со снегом хлестал в лицо. Густые клубы черного дыма достигали нависших над головой свинцовых облаков. Даже зарево пожара, охватившего уже целый квартал, не могло рассеять сгустившийся мрак. В четыре часа дня было темно, как ночью. Они с трудом разбирали дорогу, прикрывая лица от колючего слепящего снега. Направляясь к догорающему “Мареро Хауз” и проходя мимо покосившегося домишки, они едва не натолкнулись на человека, который прятался под стеной, наблюдая за задней дверью отеля. Старик заметил его и отпрянул, толкнув Борна плечом за угол. Не оборачиваясь, он зажал ему рот холодной костлявой ладонью. Не дав себе труда объяснить что-либо, старик наклонился, вытащил из сапога длинный охотничий нож и исчез за углом.

Борн удивился. Если старик прятал нож в сапоге, почему же он не воспользовался им во время стычки в отеле? Не успел? Или просто хотел показать, как легко может лишить Борна его оружия? Ответа на этот вопрос он так никогда и не получил.

Внезапно из-за угла появился старик, вытирая нож о брюки. За гулом пожара и метели Борн даже не расслышал звуков скоротечной схватки. Если тот парень вообще успел что-то крикнуть. Да, до старика в подобной ситуации мне далеко, подумал Борн.

— Пойдем, поможешь, — коротко бросил старик.

Словно в трансе, Борн последовал за ним.

Парень лежал ничком под стеной. Вокруг него уже начало наметать сугроб, который быстро темнел, пропитываясь кровью. В крови была и вся голова. На поясе у старика висел бесформенный комок окровавленных волос. Догадавшись, в чем дело, и представив себе, как старик схватил парня за волосы и резанул вкруговую, он зажмурился и выдохнул с нескрываемым ужасом:

— Господи, вы скальпировали его!

Старик угрожающе взмахнул ножом.

— Заткнись и помоги мне. Будешь ныть, я устрою тебе то же самое. Мне некогда с тобой рассусоливать! — Он схватил парня за ноги и поволок к горящему зданию; за телом убитого тянулась кровавая полоса. — Слышал, что я сказал? Помогай, черт тебя побери!

Борн, спотыкаясь, бросился вперед, схватил труп за руки, приподнял его и боком, стараясь не наступать на кровавый след, который стал шире и гуще, потащил к огню. Снег таял на куртке Борна, хлопья сажи оседали на руках. Подойдя как можно ближе, они раскачали труп и швырнули в огонь. Тот шмякнулся у самого края, руки неестественно вывернулись. Языки пламени лизнули лицо, и в ноздри Борну ударил острый тошнотворный запах паленых волос. Полыхнуло жаром, и Борн, уже не понимая, чьи это волосы горят — того парня или его собственные, отшатнулся, наступив на клубок кишок, вывалившихся, пока они раскачивали труп. Неудержимая тошнота подкатила к горлу. Отпрыгнув с омерзением в сторону, он увидел, как старик наклонился, поднял этот комок и, размахнувшись, швырнул в огонь. Кишки, развеваясь, плюхнулись прямо в центр пламени. Огонь уже целиком охватил тело. Колени Борна подкосились. Его рвало.

— А ну, вставай! — прикрикнул старик.

Но сил подняться у него не было. Стоя на коленях спиной к огню, Борн чувствовал, как коченеют от холода лицо и руки. Его прошиб ледяной пот. Дышал он с трудом.

— Я сказал, вставай! — повторил старик, рывком поднимая его на ноги. — Здесь нам нечего делать. Я пойду туда. — Он показал в сторону конторы шерифа. — Проверю дома на центральной улице. А ты сделай то же самое с другой стороны. — Он указал рукой в противоположном направлении. — Мы возьмем их в клещи.

Борн даже не успел возразить. Да это и не имело смысла, так как старикан уже сорвался с места и исчез в снежной пелене. Весь в холодном поту, он еще какое-то время продолжал стоять, не отрывая глаз от кровавой полосы, быстро заметаемой снегом, и чувствуя запах горелых волос, плоти и одежды. Потом сделал над собой усилие и побежал в том направлении, куда указал старик. Миновав несколько горящих зданий, он выскочил на улочку, ведущую к центру, и решил двинуться по ней.

Однако от этого пришлось отказаться: дома по обе стороны были охвачены пламенем; сунуться туда означало сгореть заживо. Поэтому он продолжал идти по задворкам, там, куда еще не добрался огонь. Неожиданно он оказался на следующей улочке.

Прижавшись к стене крайнего дома, он осторожно выглянул из-за угла, приготовившись стрелять, и стал всматриваться в пространство между домами в направлении главной улицы.