Саймон Керник - Без пощады

Она снова затянулась и выпустила дым в сторону картины на стене, на которой были изображены собаки, играющие в бильярд. Тина ворошила неостывшие еще угли своего прошлого, и в ее взгляде таилась глубокая тоска. Болт всем сердцем сочувствовал ей. На мгновение ему показалось, что она вот-вот не выдержит и расплачется.

— Он и теперь не хотел рассказывать мне, в чем дело. Не потому, что боялся наказания — такие вещи мало его тревожили, — а из-за своей проклятой честности. Раз ему велели молчать, он будет молчать. Хотя настроение у него явно испортилось, мы все равно поехали к нему и открыли бутылку вина. А когда допили ее, он уже готов был говорить.

Тина в последний раз затянулась и затушила сигарету в пепельнице.

— И то, что он рассказал… если честно, я с трудом смогла поверить. — Ее темные усталые глаза впервые за вечер встретились с глазами мужчин. Боль в ее взгляде казалась осязаемой. — Иногда я думаю, что лучше бы он ничего не рассказывал…

За столом на несколько секунд воцарилось молчание. От барной стойки, будто издалека, донесся скрипучий смех. Болт догадывался, что сейчас услышит важную для их расследования информацию, но она будет очень неприятной.

— Джон сказал, что один человек — наверное, кто-то из его знакомых, он так и не раскрыл свой источник — передал ему досье на шайку педофилов, которая в конце девяностых совершила несколько преступлений на юго-востоке Англии. В эту группу входило несколько людей из высших эшелонов власти. В досье указывалось, что в 1998 году они убили маленькую девочку и сбросили тело в озеро. Кроме того, высказывалось предположение, что ряд убийств, потрясших Лондон в конце прошлого года, также был делом рук их людей — то есть попыткой замести следы. В частности, погиб от ножевых ранений мой тогдашний напарник, главный инспектор уголовной полиции Саймон Бэррон.

Вот почему Тину прозвали Черной Вдовой: слишком часто рядом с ней умирали люди.

— Вы с Бэрроном вместе работали над тем делом, верно? Вы тоже вышли на этих педофилов? — спросил Болт.

— Нет. Убийство инспектора Бэррона было и остается официально нераскрытым. Мы не знали о существовании шайки. В досье Джона назывались имена, причем многие из этих людей умерли в прошлом году при странных обстоятельствах. В списке был и ваш самоубийца, Тристрам Парнэм-Джонс.

Потрясенный Болт переглянулся с Мо.

— Мы говорим об одном и том же человеке? О Парнэм-Джонсе, покойном лорде главном судье? — Болт знал, что ошибки тут нет, и все же не мог не задать этого вопроса, настолько шокировали его слова Тины.

— Да, — сухо ответила она, словно собеседники ставили под сомнение ее умственные способности. — О том самом, что покончил с собой. По всей видимости, он был замешан в убийстве 1998 года.

— В досье были прямые доказательства вины Парнэм-Джонса? — спросил Мо.

— Там точно указывалось имя девочки и место, где преступники избавились от тела. Она действительно числилась в пропавших без вести. Но тот офицер сказал, что поиски в озере не дали результатов.

Болт подался вперед.

— Значит, существует возможность, — поймите, я не утверждаю, что это так, — что досье было всего лишь тщательно сфабрикованной фальшивкой?

— Я тогда тоже усомнилась, уж слишком невероятными казались обвинения. Джон сказал, что в Скотленд-Ярде рассмотрели эту информацию и даже предприняли кое-какие шаги — например, осмотрели озеро, но дальше этого они не пошли. Скорее всего тоже сочли досье подделкой и решили не тратить сил на поиск доказательств. Однако Джон верил в подлинность досье, а он дураком не был, поверьте мне.

— Да, я кое-что слышал о нем, — заметил Болт.

Тина вымученно улыбнулась.

— Сами вы видели досье? — спросил Мо.

Она покачала головой:

— Он не стал мне показывать. Сказал, что тут уже ничего не поделаешь, так что и смысла нет с ним возиться. Думаю, его задело, что в Скотленд-Ярде решили отказаться от расследования. Наверное, он подумал, что там намеренно покрывают Парнэм-Джонса, ведь тот был большим человеком.

Болт с шумом выдохнул.

— Верно, большим. Джон продолжил расследование самостоятельно?

— Не уверена. Конечно, он постоянно размышлял над этим и вряд ли дал бы делу закончиться ничем. Но что он сделал в реальности, да и сделал ли, я не знаю. Главное, это плохо сказалось на наших отношениях. В феврале мы стали видеться гораздо реже, чем раньше. Меня отталкивала мысль, что один из главных судей нашей страны может быть замешан в убийстве ребенка — или моего товарища по работе. И мне не хотелось, чтобы мой любимый забивал себе этим голову. Я реалист по натуре и знаю, что в моей власти, а что нет. Мне не нравится, когда преступникам удается уйти от ответа. С другой стороны, я не люблю, когда серьезные обвинения строятся на шатких доказательствах. А в том случае доказательств, считай, и не было. — Она помедлила. — Сейчас я понимаю, что должна была что-то предпринять.

— Но что вы могли сделать? — спросил Болт, чувствуя необходимость ее утешить.

— Знаю только одно: через месяц после того разговора в ресторане Джон умер.

— Покончил с собой?

— Так гласило официальное заключение.

— Вы не верите?

— Майк, Джон никогда не пошел бы на самоубийство. У него была дочь-подросток, в которой он души не чаял, и огромное чувство ответственности. Разве он оставил бы Рейчел? Кроме того, он иной по натуре. Вы сейчас скажете, что близкие самоубийц всегда так говорят. Но я проработала в полиции довольно долго и знаю, какие люди обычно накладывают на себя руки. Я бы заметила какие-нибудь признаки.

— Однако Джон постоянно над чем-то размышлял, — вставил Мо. — Можно ли допустить, что вы… — Он помедлил: когда этого требовала ситуация, Мо становился настоящим дипломатом. — Что вы видели симптомы, но не придали им значения?

— Он не вел себя как самоубийца. Джон был одержим этим делом и переживал, что ему связали руки. Убивать себя из-за этого он не стал бы. Точка.

Тина сделала еще глоток. Болт заметил, что ее руки дрожат.

Его осенила мысль.

— Что послужило непосредственной причиной смерти?

— Передозировка снотворного. Тоже очень странно, потому что снотворного он не принимал в принципе.

Мо и Болт переглянулись. От Тины это не ускользнуло, и она спросила, как умер Парнэм-Джонс.

— Между нами, наглотался снотворных таблеток. Дилантина.

Она глубоко вздохнула:

— Один в один.

— То есть Джон тоже умер от передозировки дилантина?

— Да. Именно так.

Болту пришла в голову еще одна мысль.

— А Джон оставил предсмертную записку?

Впервые за вечер на ее лице промелькнуло сомнение.

— Короткую, всего две строчки.

— Напечатанную или написанную от руки?