Торкиль Дамхауг - Взгляд Медузы

— Стой! — крикнул он и кинулся вдогонку.

Остановился на взгорке и прислушался: чуть впереди кто-то бежал в сторону озерца. Он бросился туда со всех ног, запутался в вереске и споткнулся.

Фигура убегавшего появилась впереди, возле перевернутой лодки, миновала ее и пустилась дальше вдоль берега. Аксель поднажал, нагнал убегавшего, схватил его за плечо. Тот попытался вывернуться. Аксель обхватил его вокруг пояса и швырнул на землю, уперся коленом ему в грудь, выхватил из кармана фонарик и направил мужчине в лицо.

— Бреде! — крикнул он.

Тот крепко зажмурился от яркого света. У него были длинные седые волосы, борода и ввалившиеся глаза. Должно быть, ему было уже за шестьдесят. От него терпко воняло мочой.

— Ну чё вам надо? — захныкал он.

Аксель закусил губу и выругался про себя: «Возьми-ка себя в руки! Ты ведь не думал, что это Бреде!»

— Так это вы живете в шалаше?

Старый бродяга неуверенно кивнул.

— Больше здесь никто не обитает?

Тот затряс головой, высвободил руку и держал ее перед собой как щит.

— Вы теперь убьете меня? — пробормотал он.

Я жду тебя. Сижу в машине и листаю газеты. Какой-то профессор говорит, что обо мне писать не надо. Что именно этого я и добиваюсь. Что жажда внимания может толкнуть меня на новое убийство. Знал бы этот путаник, насколько он попал пальцем в небо! Не жажду я внимания нисколько! Мне насрать на то, что пишут газеты. Все дело-то в тебе. И во мне. И ни в ком другом. А, вот и ты наконец. Следуешь за мной взглядом, идя по тротуару на другой стороне улицы. Ты еще не знаешь. Но у тебя есть предчувствие. Того, что теперь твой черед. Если тебя не спасут какие-нибудь случайности. Это единственное божество, которое может вмешаться в ход событий. Я мог все спланировать тщательнее. Мог попробовать управлять богом случайностей. Но непредсказуемое заложено в моей природе. Ставить на кон все — заложено в моей природе. Не то с тобой. Ты всегда вовремя поворачиваешь назад. И все же, получается, у нас души-близнецы. В таком случае медведь оказывается не только зверем внутри меня, но и зверем внутри тебя. Слушая это, ты лежишь и не можешь пошевелиться. Не можешь сделать ничего, а только слушаешь мой голос. Теперь ты понимаешь, к чему привели твои поступки. Ты раскаиваешься. Это тебе не поможет. Только случайности могут тебе помочь. Пока я начитываю это, ты еще, возможно, можешь ускользнуть. Многое может пойти вкривь и вкось. Ты еще получишь последнее предупреждение. Может быть, ты тогда заявишь на меня и спасешься. Если нет, то следующая очередь твоя. Три раза я наведывался к разным женщинам и забирал их с собой. В четвертый раз будет по-другому. Ты ко мне наведаешься. Тебя приведет сюда твоя больная совесть. И поэтому вот сейчас ты лежишь в темноте и слушаешь мой голос. И значит, божество случайностей слабо и ему больше не удастся вмешаться в ход событий. Он чуть было не остановил меня в тот день, когда я забирал третью женщину. После того как я дал ей понюхать тряпку и она отрубилась, ее вырвало и она тюкнулась головой о лобовое стекло. Мимо проходила пара с собакой, но я спихнул ее на пол, и было так темно, что они ничего не увидели. Она провела у меня три ночи. Когда я улегся рядом с ней, я развязал ей руки. Она хотела меня. Хотя я сказал ей, что мне придется ее убить, она меня хотела. Но я не воспользовался этим. Я не такой. Лежал с ней рядом всю последнюю ночь. Позволил ей обнимать и гладить меня, сколько ей было угодно. Она успокоилась, ей было хорошо. Мы оба заснули. Утром я показал ей, как это произойдет. И тогда мне пришлось снова связать ее скотчем. Ты тоже это увидишь. Я буду следить за малейшими изменениями твоего лица, когда ты осознаешь, что должно произойти в подвале. Думая об этом, я просто сгораю от нетерпения. Видеть твои глаза в этот момент — это будет прекраснейшее мгновение в моей жизни. Потом тебя не станет, а я окажусь там, где больше никого нет. То, что я сделал, невозможно исправить. За это меня ненавидят. Презирают меня. Нет пути, который вел бы назад, к людям. Вот что значит быть одиноким. Это никогда не кончается. Вот этого я и хочу.

Нина Йенсен припарковала машину. В подворотне дома на улице Хельгесенс-гате все еще стоял констебль. Он был моложе ее на несколько лет, рослый, крепкий и светловолосый. Перед тем как подняться в квартиру на верхнем этаже, она перекинулась с ним парой слов. Лента ограждения перед дверью была снята. Она позвонила. Почти целую минуту пришлось ждать, пока Мириам Гайзаускас откроет. Лицо у нее было бледное и осунувшееся. Увидев инспектора полиции, она попыталась улыбнуться:

— Я вас не ждала.

Нина Йенсен села на диван и огляделась. Стены были окрашены в светло-персиковый цвет, занавески красные с изображением тюльпанов. На подоконнике стояло несколько поникших комнатных растений. Мириам вернулась с кухни, неся в руках кофейные чашки и вазу с фруктами. Нина взяла яблоко. Она была голодна, но могла продержаться до обеденного перерыва, если только удастся пару раз выпить кофе.

— Как я уже сказала, мне бы хотелось обсудить с вами кое-какие вещи. Можно было сделать это по телефону, но я предпочитаю беседу с глазу на глаз.

— Я же уже все рассказала, — повторила Мириам.

— Вы очень помогли нам, — похвалила ее Нина, надкусывая яблоко. — А у вас сегодня нет занятий?

Мириам отвела взгляд:

— Не было сил идти.

— Понимаю, но вряд ли стоит сидеть здесь весь день и думать о случившемся.

— У меня хорошие подруги, они уже звонили мне и ругали за это. Завтра обязательно выберусь на занятия.

Нина Йенсен рассматривала ее. У Мириам были большие темные глаза и красивый выпуклый лоб, на котором внезапно появлялись и быстро пропадали тоненькие морщинки. Нос был довольно длинный, но узкий и прямой. Нина ощутила вдруг симпатию к девушке и постаралась взять себя в руки, чтобы не утратить способности реально оценивать ситуацию.

— Вы сказали, что утром в понедельник услышали, что кто-то возится на заднем дворе. Вы не спали, было начало шестого. Дверь в подворотне открылась один раз или два?

Мириам подумала:

— Один раз.

— Вы слышали, чтобы кто-нибудь разговаривал?

— Нет.

— Вы можете довериться нам, Мириам. Не надо бояться рассказывать то, что вам известно.

— Мне больше нечего сказать, ничего нового.

Она поднялась, прошла на кухню. Вернулась назад с кофейником.

— Хороший кофе, — похвалила Нина, пригубив. — Вы еще сказали, что весь вчерашний вечер провели в одиночестве.

Мириам едва заметно кивнула.

— Но получается, что этого не может быть.

Девушка вздрогнула:

— Что вы хотите сказать?

— Наши техники-криминалисты обнаружили на площадке, в натекшей крови, след ноги. Кто-то встал туда ногой в одном носке.