Юрис Юрьевикс - Ледяной ад

— Разумеется.

Хэнли вынула из кармана шаманский мешочек и показала Руденко надпись на кириллице.

— Это не по-русски, — озадаченно проговорил он.

— Да, надпись сделана на одном из местных наречий, но вашими буквами. Не могли бы вы прочесть ее вслух тому повару-алеуту? Мне необходимо выяснить, о чем здесь говорится.

Руденко сразу поднялся и, опираясь на костыль, пошел вместе с Хэнли на кухню. Хэнли объяснила повару, что ей нужно. Руденко размеренно, с певучей русской интонацией прочел слова. Алеут повторил их по-своему, со множеством щелкающих гортанных звуков.

— Имеет ли надпись какое-то значение?

— Конечно, доктор. Речь идет о… — как это называется? припарке из «растения-призрака». Трудно понять, рецепт это или предупреждение. Здесь лишь говорится, что растение очень сильное лекарство.

Хэнли поблагодарила повара и вместе с Руденко направилась к выходу.

— Вам это помогло? — спросил адмирал.

Хэнли помолчала, задумавшись о том, где погибшие ученые могли встретить «призрачное» растение в такое время года, если не в понго, и подразумевал ли шаман под призраком светящийся туман.

— Полагаю, да, помогло. Я еще не уверена. В любом случае, адмирал, спасибо вам за помощь. Я имею в виду не только расшифровку надписи.

— Всегда к вашим услугам, доктор. Как говорят в моей профессии, удачного плавания.

Большую часть пути до Оттавы Исикава дремал — некрепко, паря где-то на границе сна и яви. Перед отъездом он одолжил у Петтерсона пальто, но, выйдя из самолета в международном аэропорту, ученый понял, что больше всего ему не хватает солнцезащитных очков. Холодное ноябрьское небо в белых перистых облаках так и сверкало. Исикава купил очки в киоске и встал в очередь на такси.

Дорога в город пролегала вдоль широкого канала Ридо мимо парковых насаждений. У всех, кто бы ни встретился по дороге, в петлицах красовались маки. На фоне алых мундиров конных полицейских цветки казались оранжевыми.

— Сегодня День памяти, — объяснил таксист, — праздник в честь погибших в Первую мировую войну.

Машина остановилась у шикарного отеля «Фэрмонт Шато Лорье». Очутившись в номере и едва держась на ногах от усталости, Исикава распахнул выходящее на запад окно и высунул голову на пронизывающий холод. Прямо напротив стояло здание парламента Оттавы на высоком крутом берегу реки. Под самым окном у Исикавы каменные пороги понижали воду в канале до уровня реки.

Подобно Вашингтону, Оттава была городом деловым, ее бизнес заключался в управлении страной. Со стороны парламента доносилась военная музыка — вокруг здания кружили, словно гонимые сильным ветром, толпа бюрократов и Королевская канадская конная полиция, солдаты потоками растекались по эспланадам, официальная церемония окончилась.

Приободрившись, Ким звонком подтвердил договоренность о встрече, предложил побеседовать за поздним завтраком в ресторане у канала через час, рухнул на кровать, в чем был, и с трудом проснулся к назначенному времени.

В ресторане его провели к столику у окна. Стивенсон уже ждал.

— Добро пожаловать в Оттаву, — приветствовал Исикаву канадец. — Надеюсь, в самолете не очень трясло?

— Да, потряхивало. У меня все еще звенит в голове.

Стивенсон посочувствовал Исикаве:

— В это время года бывает сильная турбулентность. Я и сам порой наматываю много миль.

— А где вы работаете теперь, выйдя из правления «Трюдо»?

— Вообще-то в «Трюдо» меня откомандировали. Теперь я вернулся на нагретое местечко в правительстве.

— Ах, ясно. Чем же вы занимаетесь в правительстве? — полюбопытствовал Исикава.

Стивенсон аккуратно отрезал кусок от канадского бекона и сказал:

— В данный момент мы обсуждаем возможность закупки плутония у России. Наши специалисты испытывают его на пригодность в качестве топлива для атомных электростанций.

— Плутоний оружейный?

— Да. Жаль, что мы не можем скупить все их боеголовки и передать под надежную охрану: очень много неучтенных. Не факт, что плутоний подойдет для наших реакторов. А «зеленые» уже визжат, что стране угрожает заражение и даже взрыв. Господи, если бы Анни была жива, я наверняка получал бы нагоняй каждый день. Русские постоянно сбрасывают радиоактивные отходы в арктические воды, загружают эту дрянь на корабли или же просто перекачивают за борт. Они затапливают пришедшие в негодность подводные лодки, даже не заботясь о том, чтобы снять атомные реакторы.

— Неужели их пресса не поднимает шума?

— Те журналисты, что отважились написать об этом, получили тюремные сроки за измену родине и шпионаж. Ничего не изменилось со времен СССР, хотя теперь Российская Федерация собирает с Англии, нас и США миллионы на утилизацию атомных субмарин. Деньги редко добираются дальше чьих-то карманов в Москве. Россия — это Россия, и не важно, кто в данный момент сидит в Кремле.

Исикава попытался было расспросить Стивенсона об Анни Баскомб, однако тот демонстративно сменил тему:

— Как успехи у Джесси Хэнли?

— Трудно сказать. В нашей работе или все, или ничего. Пока проверяем версии.

— Чем я могу вам помочь?

Исикаве показалось, что Стивенсон произнес это серьезно и искренне.

— Мне нужна лишь толика откровенности, — сказал Ким. — Нам представляется, что Джесси попала в чрезвычайно трудные обстоятельства. Мы беспокоимся относительно ее безопасности на станции «Трюдо».

— Конкретнее, пожалуйста.

— Совершенно ясно, что доктор Лидия Тараканова мертва. Мы не желаем, чтобы Джесси Хэнли тоже сошла в могилу. Мы хотим знать, что происходит на станции и какие меры нужно предпринять для спасения нашей коллеги.

Стивенсон поднял стакан воды:

— Я вас понимаю.

— Господин Стивенсон, возможно, вам не понравились мои вопросы. Но я думаю: лучше услышать их, сидя за регистрационным столиком, чем стоя на парламентской трибуне.

Стивенсон поставил стакан и встретился взглядом с Исикавой:

— Извините, я должен вас покинуть. Мне нужно позвонить.

Исикава заказал кофе. Через несколько минут Стивенсон вернулся.

— К сожалению, имею право сообщить немногое: у нас самих есть опасения, и мы внимательно следим за развитием ситуации. Такова официальная позиция. Неофициально могу сообщить, что, по нашему мнению, доктор Тараканова была русской шпионкой. Вы встречались с адмиралом Чернавиным?

Исикава обомлел: ведь никто, кроме Мансона, не знал о его поездке в Москву.

— Да, я встречался с ним. Но зачем русским шпион посреди Арктики?

— Все как всегда — ради достижения преимущества. У русских с самого начала имелись шпионы в «Трюдо».

— Если дело связано с биологическим терроризмом, то почему вы нас не предупредили?!