Деон Мейер - Кровавый след

— При всем к вам уважении, — возразил Раджкумар, — теперь вопрос «где?» получает еще большую важность.

— Совершенно верно, — кивнул Масило.

— Ну, и как мы найдем корабль?

Раджкумар готов был ответить на этот вопрос:

— Все зависит от того, насколько они сами хотят, чтобы их нашли.

— То есть?

— Все дело в СОЛАС, Международной конвенции по охране человеческой жизни на море. Начиная с 2006 года на всех судах тяжелее трехсот тонн должны быть установлены датчики СДИ — системы дальней идентификации и контроля местоположения судов. Если на судне включено оборудование СДИ, мы можем послать запрос — его подпишет наш министр или любой другой член кабинета министров — в Международный комитет обмена данными СДИ. Так мы без труда узнаем их теперешнее местоположение.

— А если они выключили оборудование?

— Тогда придется искать в системе сведения о кораблях, нарушивших требования СОЛАС. На это уйдет много времени. Единственный выход — поговорить с американцами, попросить их найти наше судно со спутников-шпионов.

— Я не собираюсь ни о чем просить американцев.

— Мадам, я разделяю ваши чувства, — вступил в разговор Тау Масило. — Но у нас нет выбора. Время на исходе. Для того чтобы высадить на сушу отряд террористов, не требуется заходить в порт. Они могут прямо в море пересесть в судно меньшего размера и высадиться где угодно — в любом месте на побережье. Как вам известно, у нас очень длинная береговая линия.

— Почему вы не хотите просить американцев о помощи? — с невинным видом спросил Раджкумар.

— Потому что они подлецы, — отрезала Менц.

— Вот как…

— У нас нет выбора, — повторил Масило.

Менц неодобрительно покосилась на Адвоката, но в конце концов капитулировала.

— Радж, подготовь необходимый запрос. Я поговорю с министром.

— Нет! — сказал в высшей степени недовольный министр.

— Но, сэр… — начала Менц.

— Нет, нет, нет! Что мы скажем американцам? Кто-то хочет ввезти к нам в страну целый корабль сумасшедших мусульман, которые собираются взорвать вашу футбольную сборную! Пожалуйста, помогите нам, потому что сами мы никуда не годимся и не можем остановить шайку бородачей! Вы хоть представляете себе, какая сейчас непростая обстановка у нас в стране? Стервятники-журналисты так и кружат над нами, так и ждут какого-нибудь провала перед чемпионатом мира по футболу — как и многие из тех, кто не верит в Африку! Наши враги и недоброжелатели только и ждут нашего провала. Тогда они скажут: вот видите, Африка есть Африка, она загнивает, ее добивают преступность, коррупция и глупые чернокожие. И вы хотите, чтобы мы за девять месяцев до чемпионата сказали американцам, что их сборная в опасности, а мы, по тупости своей, не способны справиться самостоятельно? Не успеете оглянуться, как Обама вообще запретит своей сборной приезжать сюда! Риск слишком велик. Нет, Янина, нет, нет, нет…

— Сэр, никто не испытывает большего нежелания…

— Янина, почему бы вам просто не арестовать мусульман, пока еще есть время?

— Понимаете ли, сэр…

— Я знаю, что вы хотите мне сказать, я вам доверял.

— Сэр, мы не обязаны сообщать американцам все подробности.

— Да неужели? Попросим их развернуть их спутники и посмотреть в наши воды, ничего им не объясняя?

— Сэр, у нас есть козырная карта.

— Какая?

— ЦРУ недавно попробовало внедрить своего агента в ряды ПРА.

— Вы шутите!

— Нет.

— У вас есть доказательства?

Она выложила на стол фотографии. Лукас Беккер в Кейптаунском международном аэропорту.

— Бывший южноафриканец, в прошлом военный. В девяносто четвертом году уехал в США…

— В девяносто четвертом? — возмутился министр. — Значит, он из тех, кому не понравилась наша новая, демократическая Южная Африка?

— Скорее всего. Мы еще не до конца изучили его мировоззрение, но почти уверены в том, что в период с девяносто четвертого по девяносто шестой год он был завербован ЦРУ, потому что с девяносто седьмого по две тысячи четвертый он находился во всех горячих точках ЦРУ: в Израиле, Египте, Иордании, Иране и Турции под прикрытием археологических раскопок. Начиная с две тысячи четвертого до начала текущего года он находился в Ираке как служащий фирмы «Блэкуотер». У него по меньшей мере один счет в американском банке и два срочных вклада на сумму свыше двух миллионов — по предварительным подсчетам. Месяц назад он неожиданно вернулся на родину и убил главаря организованной преступной группировки — как ни странно, именно того, за кем мы следили в связи с Верховным комитетом.

Министр откинул голову на спинку кресла и покачал головой.

— ЦРУ, — произнес он с другой интонацией.

— Сейчас он пытается втереться в доверие к одной из служащих нашего аппарата.

— А потом церэушники сидят на международных конференциях и притворяются нашими друзьями!

— Вот именно, сэр.

— Янина, как вы намерены воспользоваться полученными сведениями?

— Сэр, они послужат рычагом давления. Я не хочу выкладывать на стол козырную карту до тех пор, пока в ней не возникнет необходимости.

— Мне сварить кофе? — спросила Милла, когда они подошли к шлагбауму перед ее домом.

— Да, пожалуйста, — ответил он.

Она ввела код; шлагбаум поднялся. Сердце забилось часто и глухо.

— Милла, — сказал он.

Она обернулась и посмотрела на него.

— Ты расскажешь мне о себе?

Квинн поручил прослушку квартиры Миллы опытной тридцатичетырехлетней сотруднице. Она сидела в отдельном кабинете в штаб-квартире ПРА. В 22.48 поступил звонок от группы наружного наблюдения: Беккер и мисс Дженни только что подъехали к ее дому. Можно начинать прослушивание.

Она поспешила в оперативный штаб, помня приказ Квинна: ничего не записывать на жесткий диск. Копировать все записи только на флешку и оставлять у него в столе. Сопровождать флешку запиской, написанной от руки.

Оперативница настроилась на нужный канал, включила компьютер, надела наушники.

Она ничего не знала о мужчине и женщине, чьи голоса она слышала. Ей были известны лишь их кодовые клички.

Суперсовременные микрофоны отличаются большой чувствительностью. Они ясно и четко записывают каждый звук — мягкие шаги по полу, скрип стула, звон чашек, звяканье чайных ложек. И конечно, голоса. Женщина рассказывала историю своей жизни, мужчина мягко задавал наводящие вопросы. Они обсуждали все плюсы и минусы жизни в маленьком городке. Потом заговорили о родителях. Перешли в другую комнату. Женщина сказала:

— Мои мама с папой были не просто хиппи, а африканерами-хиппи. Из-за своей эксцентричности они очень отличались от родителей других детей. Я до сих пор не до конца понимаю… какое действие их образ жизни оказал на меня. Бывало, я так их стыдилась… — Ее слова заглушил шум проезжающей по улице машины.