Дэвид Карной - Музыка ножей

— И что он там делал? — спрашивает Мэдден.

Биллингс протягивает ему распечатанную черно-белую фотографию. Тычет в нее зубочисткой и говорит:

— Ее ждал.

Снимок смазан из-за чрезмерного увеличения, но Мэдден легко узнает черноволосую, с очень короткой стрижкой, женщину.

— Доктор Беклер, — говорит он Бернсу.

— Ну да, — вставляет Биллингс, — я так сразу и подумал, что это врач.

— А где он ее караулил? — спрашивает Бернс.

— На парковке.

Приехал он около пяти и там и остался. Потом Биллингс увидел женщину, доктора Беклер, она шла как раз туда, где встал Коган. Подождав, пока она подойдет поближе, Коган вылез из машины. Но навстречу ей не пошел. Просто стоял и ждал, пока она его заметит.

— Как думаешь, они договаривались о встрече? — спрашивает Мэдден.

— Не похоже.

Завидев его, она словно в землю вросла. Явно удивилась. Биллингс плохо видел руки Когана. Но оружия у него вроде бы не было.

Они поговорили минут пять. Довольно спокойно. Беклер уже собралась уходить, но вернулась и что-то еще сказала Теду. Потом они разошлись по машинам и уехали. Коган двинул прямо домой.

— Она ему что-нибудь передавала? — спросил Бернс.

— Нет. У нее руки были заняты, портфель и пакет, но она ничего оттуда не вынимала.

Мэдден разглядывает фотографию. Да, вот они, портфель и пакет.

— Как думаешь, Хэнк, что происходит? — спрашивает Бернс.

— Слушайте, а это ведь пакет из «Наймана Маркуса»? — вместо ответа, спрашивает Мэдден.

Бернс внимательно глядит на снимок.

— Ну да. А что?

— Ничего. Просто как-то трудно представить, что доктор Беклер одевается у дорогих дизайнеров.

9 мая, 17.02

— Мне нужна твоя помощь, Энн.

— Это ты сейчас, типа, пошутил?

Тед качает головой:

— Ты же знаешь, я бы никогда к тебе не обратился, если бы совсем не приперло. И еще — я бы тебе был очень благодарен, если ты никому про наш разговор не расскажешь. Вне зависимости от того, откажешь ты мне или нет.

— Гарантировать ничего не могу.

— Ладно. Договорились.

Она ставит пакет на землю.

— Если ты меня дуришь…

В каком-то смысле, да, дурит. Он всегда ее дурит. Но сейчас не со зла. Теду и вправду нужна ее помощь. И он говорит Беклер — одна птичка на хвосте принесла, что Энн пару дней в месяц работает в бесплатной клинике.

— Мне необходимо заглянуть в историю болезни пациентки. Фамилия Рей. Крисс Рей. Мне надо знать, по какому поводу она обращалась.

— И кто такая Крисс Рей?

— Девушка.

— Девушка? Просто девушка? Или та самая?

— Та самая.

— Как ты узнал?

— Ну как-то так…

— Она приходила в клинику?

— Да. Под этим именем. В воскресенье после случившегося. На следующий день.

— А полиция в курсе?

— Не думаю. Они задавали вопросы, показывали людям фотографии, но особенно не перетруждались.

Беклер снова скептически оглядывает бывшего коллегу.

— Хорошо, я тебе намекну, — говорит Тед. — Помнишь группу «Twelve Picassos»? Вокалистку?

Беклер выпучивает глаза:

— Хетер? Секретарша тебе разболтала?

— Она опознала девушку по фотографии. Точнее, бейсболку. Кстати, я поклялся никому не рассказывать, что она со мной говорила.

— И теперь хвастаешься своим предательством. Вот за что я тебя люблю, Коган, это за твою способность вызывать доверие. Прямо вот посмотришь на тебя — и сразу хочется доверять людям.

Тед улыбается:

— Скучаешь по мне, да? Ну признайся, Беклер! Где-то ну очень в глубине души, но ведь скучаешь?

Она не покупается.

— И что там должно быть? — спрашивает Энн Беклер.

— Где?

— В истории болезни.

— Диагноз.

— Который снимает с тебя подозрения?

— Вполне вероятно.

— Или не снимает.

— Может и такое случиться.

Нет, расплывчатый ответ она не примет. Ей нужны подробности. И действительно, Беклер поднимает с земли пакет и идет к своей машине.

— Энн, подожди!

Она оборачивается.

— Понимаешь, это палка о двух концах.

Тед рассказывает ей правду. Диагноз может снять с него обвинения. А может совсем утопить. Есть вероятность, что девушка переспала в ту ночь с кем-то другим. И видимо, подцепила какое-то венерическое заболевание. Хотя этот факт, даже будучи занесенным в протокол, не обязательно ему поможет.

— Почему? Ты тоже от венеры лечился?

— И поэтому тоже.

— Господи боже! Коган! Недавно?

— Нет, несколько лет назад.

— А еще почему?

Это доказательство. Доказательство того, что она и правда занималась сексом в тот вечер. Лучше и не найдешь. Осмотр врача на следующий день после происшествия. Прокуратура будет счастлива.

Беклер внезапно напрягается.

— Ты же не станешь меня просить…

— Нет, конечно. Я просто хочу знать. Мне надо знать!

— И что потом?

— Я до этого места еще не придумал. Сейчас я на главе, когда на больничной парковке доктор Коган умоляет доктора Беклер помочь ему.

— А она что?

— Она соглашается.

— С чего это?

— Потому что теперь нахальный хирург из травмы, который вечно во все лезет, будет обязан ей по гроб жизни.

— Не наглей.

— Я не наглею. Я с песней иду на дно. И взбиваю лапками масло.

Она снова поднимает пакет и улыбается:

— Приятно было повидаться, доктор. Как обычно.

— Это моя реплика.

— Я знаю.

Беклер уходит. Тед смотрит ей вслед, качает головой и морщится. Он провел лучшую свою подачу, а мяч пролетел мимо цели. И теперь Энн что есть духу мчится к первой базе. К победе. Тед так увлекся, что оглядывается в поисках других игроков и, к собственному изумлению, замечает еще одного человека на парковке. Парень в синей рубахе стоит неподвижно и смотрит на больничный вход. Просто стоит рядом со своей машиной и кого-то ждет. Или делает вид, что ждет.

9 мая, 18.45

Мэдден совсем запутался. Он допрашивал доктора Беклер. Она отзывалась о Когане спокойно, без всяких эмоций. Коган ей явно не нравился, но как хирурга она его уважала. Однако Коган заносчивый, у него репутация сердцееда, и он часто ведет себя неподобающе.

— Но это ведь для хирурга обычное дело, не так ли, инспектор?

Они поговорили о его неподобающем поведении с персоналом и пациентами. Беклер вспомнила какой-то незначительный инцидент, давно исчерпанный к тому же. И все. Больше ей сказать было нечего.

— Слушайте, инспектор, мы действительно не ладим. Он меня постоянно злит и делает это с удовольствием. Но лить на него помои только потому, что мы не ладим, и выдумывать небылицы я не стану. Коган — отличный хирург, и отрицать это бессмысленно. Прелесть ситуации в том, что доктор Коган сам себя закапывает, и виртуозно. Моя помощь ему не требуется.

Зачем Коган ждал ее на парковке? Может, боялся, что она о нем плохо отзывалась, и решил выяснить отношения? Или еще проще? Забыл что-нибудь в больнице? Хотел, чтобы она передала кому-нибудь записку?